Алёна Бессонова - Ярость одиночества. Два детектива под одной обложкой

Гроссман отставил стакан и спросил с надеждой:

– Вы думаете, это возможно?

– Сейчас всё возможно. Сотовая связь доступна на каждом континенте.

– Вы мне советуете?

Ольга кивнула.

Звонок городского телефона разбудил задремавшего на диване Исайчева. Ночь была суматошной, попасть домой не получилось, и теперь, заказав в буфете Следственного комитета два бутерброда, он решил, дожидаясь доставки, прилечь на диван и уснул. Звонок был требовательный, резкий, по внутренней связи.

– Да, – дотянувшись до трубки, прохрипел непроснувшимся голосом Исайчев. Закашлялся и повторил уже звонче:

– Исайчев. Слушаю вас.

– Разбудила, что ли? – услышал Михаил вопрос эксперта Галины Николаевны Долженко. – Ночь была карнавальная или домой не пускают?

– Галя, ты? Когда меня моя Копилка домой не пускала? Бог с тобой… Что хотела?

– Я-а-а… – растягивая местоимение, проговорила Долженко. – Вчера ко мне забегал майор Васенко, мы пообщались, и я кое-что вспомнила. А именно: он упомянул дело, где женщина над входом в свой дом повесилась. Роман назвал необычную для нашего слуха фамилию, с подвыпердом, – Тодуа. Она в мозгу засела и пошевеливалась. Я и так и этак свою голову мучила и все же решила: не проходила никакая Тодуа в экспертизах. Зуб даю! Почему? Как так? Самоубивица ведь? Недовольство во мне возникло и всю меня разволновало. Решила память свою заплесневелую освежить и в это дело нос сунуть.

– Там самоубийство без отягчающих, чистое, – уточнил Исайчев.

– Ты впереди бабушки козлом не скачи. Дослушай и не перебивай! Едрит твою картошка! У меня по этому поводу другое мнение, – резко оборвала Михаила эксперт. – Зайди, кое-что покажу…

– Галь, можно я поем? – жалобно пискнул Исайчев. – Вчера с обеда не жравши. Заказал два бутерброда в буфете, жду, когда принесут. Через полчасика заскочу, пойдёт?

– Нет! – гаркнула в трубку Галина Николаевна. – Иди сейчас, через буфет, и мне пару бутербродов захвати. Я пока кофею погрею!

– Хорошо! – согласился Исайчев.

В кабинете эксперта вкусно пахло миндальным кофе. Долженко приняла из рук Исайчева тарелку с бутербродами, приподняла покрывавшую их салфетку, вставила в щёлочку нос, вдохнула:

– Чур, мои с рыбой, твои с котлетами!

– Чёй-то! – удивился Исайчев. – Каждому по одному брал…

– Не перечь, – нахмурилась Галина Николаевна. – Для моих старых костей фосфор нужен, а мясной белок при подагре вовсе не гуд.

– Где ты в котлетах мясо унюхала? Там его отродясь не было, – попытался воспротивиться Исайчев.

– Тогда тем более тебе с котлетами. Давай уже садись. Кофей стынет.

Выпив горячего напитка и съев бутерброды, Галина Николаевна кокетливо промокнула салфеткой губы и, как в прошлый раз с Васенко, вынула из ящика стола уже не зелёную, а красную папку с надписью: «Копии экспертиз».

– Может, тебе это что-то даст. – Долженко нажала пальцами на увлажняющую подушечку, перебрала листочки, извлекла один. – Давай с начала… Майор Васенко доложил, будто у вас в производстве дело неких КЕКСов. Фамилию назвал – Тодуа. Она-то меня и торкнула. Майор мне историю её рассказал. Оказалось, историю помню, а фамилию нет. Как так? Вроде склероз меня пока не посещал. Подтянула я это дело, листочки послюнявила и поняла почему. Фамилия Тодуа никогда не проходила ни по экспертизе, ни по ориентировкам. Это всё я тебе в телефонном разговоре уже доложила, главного, правда, не сказала. А главное: Тодуа нет, а Светлана Кобзарь есть. По Светлане Кобзарь в деле лежит заключение патологоанатома. Вывод: чистый, не отягощённый чьим-либо вмешательством суицид. Я это заключение тогда ещё читала. Сразу после самоубийства. Меня оно не устроило. Приказала экспертной службе провести контрольное сканирование трупа. Его сделали и положили результаты в архив. Почему? Кто такая Светлана Кобзарь? Папа-генерал? Так когда это было? Да и помер он, кажись, года три назад. По-моему, следаки заключение врача лучевой диагностики даже не смотрели – посчитали проформой. У меня в тот момент на работе завал был, и заключение легло в архив, мною не читанное. Каюсь, мой грех! В общем, следователи отписались и успокоились. После разговора с Романом Васенко я, старая грымза, откопала заключение и ой-ё-ёй как много любопытного увидела…

– Например? – заинтересовался Исайчев.

– Например, – с явным вызовом бросила Долженко, – рёбра у неё в пяти местах поломаны. Поломаны в разное время. Селезёнка, печень, почки травмированы. Нос сломан. Малые кости ступней перебиты во многих местах. На ногах сильнейший травматический варикоз. Её последние полгода били! Причём регулярно и жестоко. Миша, она повесилась потому, что не могла этого терпеть. Её довели до этого. Здесь явная статья 110 УК РФ 12 12 Доведение лица до самоубийства или до покушения на самоубийство путём угроз, жестокого обращения или систематического унижения человеческого достоинства потерпевшего. . Едрит твою картошка!