Array Коллектив авторов - Английский детектив. Лучшее за 200 лет (сборник)

Мистер Крейвен все еще пребывал в прострации, даже не подозревая, что в этот самый момент в его собственном доме его единственного сына арестовывают по подозрению в убийстве.

Тем временем Гриффитс и его констебли поднялись по лестнице, ведущей в северное крыло, и горничная Могги вела их по длинным коридорам к комнате больного.

– Хозяйка! – позвала она. – Тут пришли трое людей, и они все из полиции! Может, выйдете, а? Узнаете, чего им надо?

У двери комнаты, где содержался больной, появилась миссис Крейвен – высокая женщина с резкими чертами лица и светлыми, чуть рыжеватыми волосами с проседью.

– Что это значит? Что вам здесь нужно? – надменно спросила она, обращаясь к Гриффитсу.

Тот со всем уважением объяснил, что ему нужно, и попросил отойти в сторону, чтобы они могли зайти в комнату ее сына.

– Это комната моей дочери; можете убедиться сами, – сказала миссис Крейвен, распахнув дверь.

Гриффитс и его товарищи, войдя в помещение, обнаружили хорошенькую, но испуганную и бледную мисс Крейвен, сидевшую у камина в длинном халате.

Гриффитс торопливо отступил в замешательстве из-за своей ошибки и того, что не может поговорить с Лавди. Остаток дня он провел, телеграфируя всем подряд и рассылая посыльных. Наконец, около часа потратил, составляя подробнейший доклад своему начальнику в Ньюкасле. Гарольд Казенс, отплывший на «Бонни Данди» в Наталь, по его утверждению, – это на самом деле Гарри Крейвен, Гриффитс рекомендовал немедленно связаться с южноафриканскими полицейскими властями.

Еще не высохли чернила на пере, которым Гриффитс писал этот доклад, когда ему передали новую записку от Лавди.

На сей раз послание передал сынишка садовника, заявив, будто леди пообещала, что ему дадут золотой соверен, если оно будет доставлено по адресу. Гриффитс заплатил мальчишке и отпустил его, после чего уселся читать. Послание было торопливо написано карандашом и гласило:

Обстановка критическая. Как только получите это письмо, идите к дому вместе с двумя людьми и расположитесь возле него таким образом, чтобы Вы все видели, а Вас увидеть было бы нельзя. Это не составит труда, ведь к тому времени, как Вы подойдете, уже стемнеет. Я не уверена, что этой ночью мне понадобится ваша помощь, но лучше на всякий случай пробудьте в саду до утра. И главное – ни на миг не теряйте из виду окно кабинета . (Эти слова были подчеркнуты.) Если я выставлю в окно лампу с зеленым абажуром, не теряя ни секунды, влезайте именно через это окно: я ухитрюсь сделать так, чтобы оно было открыто.

Прочтя послание, Гриффитс потер лоб, а потом протер глаза.

– Э-э, – сказал он, – скорее всего, там все в порядке, но я, в конце концов, беспокоюсь о ней. И будь я проклят, если понимаю ход ее рассуждений.

Он посмотрел на часы; стрелки показывали четверть седьмого. Короткий сентябрьский день уже заканчивался. До Тройтс-хилла было добрых пять миль – определенно, не стоило терять ни секунды.

В тот самый миг, когда Гриффитс и его двое констеблей снова отправились в путь по Гренфелл-Хай-Роуд в коляске, запряженной самой быстрой лошадью, что им удалось раздобыть, мистер Крейвен вышел из оцепенения и стал оглядываться вокруг. Однако на сей раз его пробуждению предшествовало не оцепенелое сидение в кресле, а скорее беспокойная дремота. Именно несколько бессвязных восклицаний, изданных пожилым джентльменом во время этого тревожного сна, и заставили Лавди написать свою записку, а потом украдкой выбраться из кабинета и отправить ее.

Находясь в дальнем конце дома, Лавди не имела ни малейшего представления о том, чем закончилось утреннее происшествие. Она лишь заметила, что у Хейлса, как обычно принесшего пятичасовой чай, весьма раздраженное выражение лица. Когда дворецкий поставил на стол поднос, чашки звякнули, и Лавди расслышала, как слуга бормочет, что «он приличный человек и к такому не привык».

Не прошло и полутора часов, когда мистер Крейвен внезапно очнулся и, дико озираясь, спросил, кто заходил в комнату. Лавди ответила: дворецкий приносил обед в час дня и чай в пять, а после этого никто не заходил.

– Нет, это ложь, – резким, неестественным тоном сказал мистер Крейвен, – я видел, как он шнырял здесь, этот плаксивый, вечно канючащий лицемер, и вы, должно быть, тоже его видели! Неужели не слышали, как он лепечет этим своим дребезжащим старческим голосом: «Хозяин, я знаю вашу тайну!»? – Мистер Крейвен оборвал себя на полуслове и снова начал дико озираться вокруг. – Эй, что, что?! – вскричал он. – Нет, нет, это неправда, Сэнди мертв и похоронен! По поводу его смерти проводили дознание… И мы все расхваливали его, будто святого.