– Вообще говоря, – выразил я возражение, – учитывая состояние наших дел, я сейчас не вижу в этом необходимости. Хотя ты, конечно, можешь на меня рассчитывать.
Возможно, в моем голосе не прозвучало особенного энтузиазма – несмотря на то что я и силился его изобразить. Ведь с момента нашего «подвига» на Бонд-стрит едва минул месяц, и мы вполне могли позволить себе некоторое время вести себя примерно. Дела наши шли превосходно: я накарябал по его совету вещицу или две; воодушевленный Раффлзом, даже написал статью о краже драгоценностей, совершённой нами же; и на текущий момент мне вполне хватало приключений именно такого рода. Я полагал, что стоит понимать, когда дела твои обстоят неплохо, и не видел смысла пускаться на новый риск, прежде чем меня на то вынудят обстоятельства. С другой стороны, боялся создать впечатление, что хоть в малейшей степени расположен нарушить союз, заключенный нами месяц назад. Однако Раффлза задело вовсе не отсутствие энтузиазма с моей стороны.
– Необходимость, дорогой мой Банни? Берется ли за перо писатель, только когда голод постучится в двери? Рисует ли художник лишь ради куска хлеба насущного? Должны ли ты и я быть всего лишь вынуждены пойти на преступление подобно какому-нибудь Тому из Боу [55]или Биллу из Уайтчепела [56]? Ты делаешь мне больно, дорогой приятель. И не смейся, ибо это так. Искусство ради искусства – отвратительное клише, но, призна́юсь, идея мне близка. В этом деле мои побуждения исключительно невинны, ибо весьма сомнительно, что нам когда-либо удастся сбыть такие своеобразные камни. Однако если я не попытаюсь их добыть – после сегодняшней-то ночи! – то никогда больше не смогу смотреть людям в глаза.
Его взгляд при этом грозно сверкал – а возможно, и озорно поблескивал.
– Нам придется нелегко, – только и смог вымолвить я.
– Но разве я бы загорелся так, если бы все было просто? – воскликнул Раффлз. – Дорогой мой друг, да я бы с радостью ограбил собор Святого Павла, однако мне уже совесть не позволяет просто-напросто умыкнуть кассу, пока управляющий зазевался: для меня это не менее бесчестно, чем таскать яблоки из корзинки у бедной старухи. То небольшое дельце в прошлом месяце оказалось само по себе недостойной затеей, так как было вызвано необходимостью – хотя я надеюсь, избранная нами изящная стратегия его до некоторой степени оправдала. И насколько же интереснее дело, а риск более благороден в случае, когда перед нами хвастают, что ежечасно настороже! Идеальной мишенью был бы, например, Банк Англии; но там потребовалось бы с полдюжины таких, как мы, да еще несколько лет на подготовку. Рубен Розенталь, между тем, – добыча как раз нам по зубам. Мы знаем, он вооружен. Известно и то, что Билли Первис – хороший боец. И эти бриллианты не преподнесут нам на блюдечке, это уж я тебе обещаю. Однако что из того, друг Банни, что из того? Человек должен пытаться ухватить то, что за пределами вытянутой руки, мой мальчик, иначе на кой дьявол нам даны небеса?
– Как по мне, лучше бы нам пока не выходить за наши пределы, – отвечал я, смеясь, поскольку его напору было невозможно противостоять, и, невзирая на все опасения, у меня уже начал вырисовываться план.
– Доверься мне, – был его ответ. – Ведь я все время буду с тобой. К тому же, как полагаю, почти все вероятные сложности очевидны с самого начала. Оба парня пьют словно черти – это должно значительно упростить нашу задачу. Но мы не станем торопиться, и сперва все как следует разузнаем. Думаю, найдем с дюжину способов провернуть это дело и нам еще придется выбирать, какой больше по душе. В любом случае сперва следует последить за домом – хотя бы с неделю. Возможно, потом потребуются другие приготовления, которые продлятся намного дольше. Словом, дай мне неделю, и я узнаю больше. Разумеется, если ты в деле.
– Конечно в деле! – отвечал я возмущенно. – Однако зачем давать тебе неделю? Почему мы не можем следить за домом вместе?
– Потому что одна пара глаз увидит ровно столько же, сколько и две, а внимания привлечет меньше; никогда не стоит охотиться вдвоем без крайней на то нужды. Но к чему этот оскорбленный вид, Банни! Тебе тоже хватит работы, когда время придет, уж это я обещаю. И на твою долю станет веселья, можешь не беспокоиться, еще и получишь собственный пурпурный бриллиант в придачу – если нам повезет.
В целом, однако, разговор оставил во мне прохладное впечатление, и я до сих пор помню уныние, охватившее меня после ухода Раффлза. Все безрассудство – чистое, беспричинное и совершенно необязательное безумие предприятия, на которое я согласился, – казалось теперь очевидным. Все те парадоксы, коими так упивался Раффлз, и переусложненность дела, оправданная не более чем наполовину, казавшиеся заманчивыми лишь благодаря силе его убеждения в тот момент, когда он их излагал, по здравому размышлению меня совершенно не привлекали. Я восхищался тем духом чистого озорства, с которым он хотел рискнуть своей свободой и самой жизнью, однако, поразмыслив, понял: сам я этим духом совершенно не заражен. При этом у меня ни на миг не возникло мысли отказаться от участия в затее: наоборот, задержка, определенная Раффлзом, лишь воспламенила мое нетерпение. Вполне вероятно, что немалая доля моего недовольства была вызвана весьма обидной его решимостью обходиться без меня до самого последнего момента.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу