Матильде Асенси - Последний Катон

На то, чтобы пройти пять ветров, отделявших нас от Зефира, у нас ушло приблизительно полчаса, и я устала до такой крайности, что уже мечтала о том, чтобы в конце испытания, если, конечно, мы угадали с решением, ставрофилахи усыпили нас сладким сном с помощью того облака беловатого дыма, который они использовали в равеннском лабиринте. Меня бесило, что я так устаю, и я с завистью думала о физической мощи капитана и выносливости Фарага. Когда всё это закончится, мне нужно будет сделать ещё одну вещь: немножко заняться спортом. Нечего было прикрываться особенностями пола и говорить, что женщины слабее мужчин (русская крестьянка никогда не будет слабее китайского канцеляриста); в этой усталости была виновата только я и та сидячая жизнь, которую я вела.

Наконец мы достигли уголка затишья между Липсом и Зефиром. Я с облегчением вздохнула, изобразила на лице улыбку, и, поскольку я шла первой, мне пришлось подойти к логову ветра, который теоретически должен был быть мягким и тёплым, как весенний день. Я очень медленно поднесла к отверстию правую руку, боясь, что она тут же отлетит в сторону, и моё сердце запрыгало от радости, когда я увидела, что, хотя Зефир и был посильнее, чем пишут поэты, его напор был ничем по сравнению с яростью его одиннадцати братьев. Он не обжигал и не холодил, не плевался инеем и градом, и моя протянутая рука плавала в его струях, словно я высунула её из окошка едущей машины. Мы нашли выход!

Зефир затянул меня в середину и спас мне жизнь. Я пролезла в узкий ботрос и, когда смогла спокойно вдохнуть тихий чистый воздух, наполнивший мои лёгкие, как благовония, мешком упала на пол. По правде говоря, я бы тут и осталась, чтобы больше не двигаться, но мне нужно было ползти дальше, чтобы Фараг с капитаном могли пролезть вслед за мной. Я поняла, что они уже здесь, когда услышала сердитые крики Фарага, обращённые к Глаузер-Рёйсту.

— Объясните, какого чёрта вы заставили нас пройти три четверти пещеры! — кипел он от возмущения. — Мы были почти рядом с Зефиром, когда с вами встретились! Вы разве не помните, что Данте писал, что идти надо вправо!

— Замолчите! — командным тоном ответил Глаузер-Рёйст. — Так я и сделал!

— Вы с ума сошли? Что, не видите, что мы шли по часовой стрелке? Не различаете, где право, где лево?

— Да ну же! — воскликнула я, видя, что они совершенно вышли из себя. — Мы выбрались, и всё хорошо! Хватит!

— Слушайте, профессор Босвелл! — загудел Кремень. — Что говорил Данте? Он говорил, что надо держать кнаружи правое плечо.

— Правое, Каспар! Правое, а не левое! Разве не понимаете?

— Правое кнаружи, профессор! Это вы не понимаете!

Я нахмурилась. Правое кнаружи? В таком случае прав Кремень. Данте с Вергилием шли по горному уступу, и их правое плечо было обращено, конечно же, к пропасти, к пустоте. Но мы шли, прижавшись к стене, так что справа от нас был центр пещеры, нашей внешней стороной было внутреннее, а не наружное пространство, как в случае Данте. Так или иначе, до Зефира мы добрались, хоть с другой стороны мы дошли бы быстрее.

— С другой стороны мы вообще бы не дошли, доктор!

— Да что за глупости вы говорите! — возмутилась я.

— Вижу, вы оба забыли о Фраскии и Аргесте, которые были как раз последними двумя ветрами, мимо которых нужно было пройти, чтобы добраться до Зефира по другой стороне!

В сводчатом коридоре воцарилась тишина, потому что ни я, ни Фараг не смогли на это ничего возразить. Капитан спас нас от ужасной участи или в лучшем случае от бессмысленного хождения туда-обратно по изнурительному пути. Мы никогда не смогли бы пробраться мимо Фраския и Аргеста, ветров, несущих тучи града.

— Теперь понимаете или снова вам объяснить?

Он был прав. Он был абсолютно прав, и так я ему и сказала. Фараг не постеснялся попросить у него прощения на всех известных ему языках и тут же начал на коптском и продолжил на греческом, на латыни, на иврите, на арабском, турецком, французском, английском и итальянском. В конце концов мы все рассмеялись, и напряжение спало. Кремень был героем, и так мы ему и сказали.

— Хватит глупостей, полезли дальше по этой дыре.

— Почему мне всегда приходится идти впереди? — снова заворчала я, мне было уже тошно от такой чести.

— Доктор, пожалуйста…

— Оттавия…

И, конечно, возразить на это я ничего не могла.

На коленках, засунув фонарик между пуговиц блузки, я поползла вперёд, опять жалея, что надела сегодня юбку. Мне показалось, что я снова вернулась к тому неприятному эпизоду в туннеле катакомб Святой Лючии, когда, как и сейчас, за мной полз Фараг, и я дала себе слово, что, если мы отсюда выберемся, я без колебаний выброшу все свои юбки.