Матильде Асенси - Последний Катон

— Да ну, Каспар, не нужно скептицизма! — ответил Фараг, слезая с плиты. — Такое случается. В Египте, к примеру, каждый день обнаруживают самые невероятные археологические наход… Эй! Что это? — вдруг воскликнул он. Надгробная крышка саркофага начала медленно сдвигаться и упёрлась ему в шею, чуть не столкнув на пол.

— Прыгай, Фараг! — крикнула ему я. — Падай вниз!

— Профессор, что вы сделали? — загремел бас Кремня.

— Ничего, Каспар, уверяю вас, — заявил Босвелл, делая смелый пируэт, чтобы спрыгнуть на мраморные плиты. — Только упёрся ногой в золотое кольцо, чтобы лучше спуститься.

— Ну, ясно, именно так открывается саркофаг, — прошептала я, когда порфировое надгробие с резким щелчком откинулось до упора.

Опершись на голову одного из львов и ухватившись за край гробницы, Глаузер-Рёйст подтянулся кверху, чтобы заглянуть внутрь.

— Что вы видите, капитан? — сгорая от любопытства, спросила я. Готова поклясться, что жужжание лопастей началось именно в этот момент, но полной уверенности у меня нет.

— Мертвеца.

Фараг смиренно поднял глаза к небу и последовал за Кремнем вверх, воспользовавшись для подъёма соседним львом.

— Оттавия, иди посмотри, — сказал он мне с улыбкой.

Недолго думая я без всяких церемоний потянула капитана за пиджак, чтобы он спустился вниз и освободил мне место, и после чрезвычайных спортивных подвигов оказалась на нужной высоте, чтобы разглядеть открывшуюся моим глазам невероятную картину: как в матрёшках, где в больших куклах находятся куколки поменьше, а в них — ещё меньше, в гигантском саркофаге лежало несколько гробов, последний из которых служил настоящим пристанищем останкам императора. Все они были покрыты стеклом, так что останки Константина можно было увидеть довольно легко. Конечно, утверждать, что это было Константином Великим, было бы очень опрометчиво, потому что о его высоком происхождении свидетельствовали только имперские украшения, череп был самым обыкновенным. Однако на этом обыкновенном черепе красовалась золотая стемма [51] императорская корона. , усыпанная драгоценными камнями, от которой прямо дух захватывало, и, к ещё большему нашему изумлению, она была увешана прекраснейшими катафеистами [52] декоративные подвески к императорской короне. , ниспадавшими из-под туфы [53] императорская диадема, иногда украшавшаяся гребнем из павлиньих перьев. . Остальная часть скелета была покрыта великолепным скарамангием [54] туника, являющаяся частью византийской императорской атрибутики. , закреплённым на правом плече фибулой и полностью затканным золотом и серебром с каймой с нашитыми аметистами, рубинами и изумрудами и кромкой из жемчужин одна другой лучше. На шее у него был лорос [55] оплечье с драгоценными камнями, который могли носить лишь императоры и особы императорского рода. , а на поясе — потрёпанная акакия [56] шелковый мешочек с пылью, одна из отличительных принадлежностей императоров. , без которой не обходился ни один уважающий себя византийский император.

— Это Константин, — слабым голосом вынес вердикт Фараг.

— Похоже, да…

— Басилея, когда мы всё это опубликуем, мы прославимся.

Я быстро повернулась к нему.

— Как это «когда мы всё это опубликуем»? — Я ужасно возмутилась и внезапно поняла, что у нас были одинаковые права на научную проработку этого открытия и что мне придётся разделить славу с Фарагом и Глаузер-Рёйстом. — Капитан, вы тоже собираетесь делать научные публикации? — спросила я его, глядя сверху вниз.

— Разумеется, доктор. Вы что, думали, что всё это — ваша личная собственность?

Фараг засмеялся и спрыгнул на пол.

— Не обижайтесь, Каспар. У доктора Салины упрямая голова, но золотое сердце.

Я собиралась ответить ему по заслугам, когда вдруг слабый шум, начавшийся всего несколько минут назад, превратился в гудение, как от множества мельничных лопастей, яростно вращаемых ветром. Этот образ в конце концов оказался не таким уж нелепым, потому что неожиданный порыв ветра, вырвавшийся из ботросов, закружил мне юбку и толкнул меня на саркофаг.

— Да что же это? — возмутилась я.

— Боюсь, доктор, начинается веселье.

— Оттавия, держись покрепче.

Не успел Фараг договорить, как порыв ветра превратился в шквал и тут же в ураган. Факелы сразу погасли, и мы оказались в темноте.

— Ветры! — прокричал Фараг, с силой хватаясь за край саркофага.