Матильде Асенси - Последний Катон

Отец Стефан и отец Хризостом несколько раз осенили себя православным крестным знамением, а потом с благоговением и почтением показали нам через стекло реликвариев мелкие щепки от дерева Креста, найденного святой Еленой. Все мы поцеловали эти предметы, кроме Кремня, который неподвижно стоял к нам спиной, словно соляной столп. Заметив это, отец Стефан медленно подошёл к нему и взглядом отыскал то, что с таким интересом рассматривал капитан.

— Красиво, правда? — спросил он на правильнейшем английском.

Мы все тоже подошли туда и, вот так сюрприз, обнаружили прекрасную христограмму Константина, нарисованную на большой доске тёмного дерева, на которой красовался длинный греческий текст. Доска стояла прямо на полу и опиралась на стену.

— Это моя любимая молитва. Вот уже пятьдесят лет я раздумываю над ней, и, поверьте, что ни день — нахожу новые сокровища в её простой мудрости.

— Что это? — спросил Фараг, садясь на корточки, чтобы лучше рассмотреть доску.

— Около тридцати лет назад английские учёные сказали нам, что это очень древняя христианская молитва, вероятно, XII или XIII века. Заказавший её кающийся грешник или записавший её мастер не были греками, потому что в тексте много ошибок. Учёные сказали, что, может быть, это был какой-то римский еретик, посетивший это место и в знак благодарности подаривший базилике эту красивую доску с мыслями, которые внушило ему Животворящее Древо.

Я присела рядом с Фарагом и тихо перевела первые слова: «Ты, преодолевший гордыню и зависть, преодолей теперь гнев терпением». Я вскочила на ноги и многозначительно посмотрела на капитана.

— «Ты, преодолевший гордыню и зависть, преодолей теперь гнев терпением», — повторила я по-итальянски.

Капитан широко открыл глаза, поняв смысл сообщения. Любой соискатель звания ставрофилаха, преодолевший испытания в Риме и Равенне, то есть уступы гордыни и зависти, сразу понял бы, что это послание обращено лично к нему.

— Это слова первой фразы, написанной красными унциальными буквами.

Отец Стефан ласково посмотрел на меня.

— Госпожа поняла смысл фразы?

— Простите! — поспешно извинилась я. — Я нечаянно перешла на другой язык. Извините.

— О, ничего страшного! Я был очень рад увидеть волнение в ваших глазах, когда вы прочли текст. Похоже, вы поняли всю значимость этой молитвы.

Фараг встал, и мы втроём многозначительно понимающе переглянулись; и, в завершение сцены, тут же втроём посмотрели на отца Стефана… Отца Стефана или Стефана, ставрофилаха?

— Вас она интересует? — поинтересовался старик. — Если интересует, я могу дать вам брошюру, отпечатанную вскоре после визита английских учёных. Там есть фотография всей доски и несколько более детальных фрагментов. Плохо только, что отпечатали её довольно давно, и изображения чёрно-белые. Но молитва переведена, хотя, — широко улыбаясь, горделиво добавил он, — должен предупредить, что переводчиком был я, — и взволнованно начал декламировать наизусть: — «Ты, преодолевший гордыню и зависть, преодолей теперь гнев терпением. Так же, как растение бурно растёт по воле солнца, проси Бога, чтобы Его божественный свет осветил тебя с неба. Иисус сказал: не бойся ничего, кроме грехов. Христос накормил вас в группах из ста и пятидесяти голодных. Его благословенное слово не сказало: в группах из девяноста и из двух. Так что доверься справедливости, как афиняне, и не бойся могилы. Уверуй в Христа, как уверовал даже порочный сборщик податей. Твоя душа как птица, беги и стремись к Богу. Не преграждай ей путь грехами, и она достигнет Его. Если ты победишь зло, солнце взойдёт до рассвета. Очисти душу твою, склонившись перед Богом, как смиренный проситель. С помощью Истинного Креста нещадно ударь по своим земным страстям. Распнись на нём, как Христос, семью гвоздями и семью ударами. Если ты сделаешь это, то Христос в своём величии выйдет встречать тебя у сладчайшей двери. Да будет твоё терпение преисполнено этой молитвой. Аминь». Правда, красиво?

— П-поразительно, отец Стефан, — пробормотала я.

— О, я вижу, она вас тронула! — радостно воскликнул он. — Я сейчас найду брошюры и дам каждому из вас!

И неуверенным, медленным шагом он вышел из крипты и исчез.

Доска, несомненно, была очень древней. Дерево потемнело от копоти свечей, которые веками горели перед ним, хотя сейчас их здесь не было. Она была размером приблизительно метр в высоту и полтора метра в ширину, а буквы были греческими унциальными. Текст был написан чёрными чернилами, хотя в первом и последнем предложении у них была красная кайма. Наверху, наподобие щита или условного знака, красовалась христограмма императора с горизонтальной перекладиной.