Андрей Троицкий - Капкан на честного лоха

Время от времени Климова включала «дворники», и, наблюдала, как высоко в небе вспыхивали и гасли голубые зарницы, так мерцают ночью проблесковые маячки на милицейских машинах. Временами ей казалось, что в низкорослых зарослях мечутся человеческие тени или напуганные внезапной грозой крупные животные.

Ветер гнул из стороны в сторону молодые березки, и можно было так понять, что ветви раздвигают чьи-то руки, невидимый в темноте человек наблюдает за Климовой, готовясь к чему-то недоброму. Кто этот человек? Может быть, восставший из мертвых Сергей Сергеевич?

Среди ветвей Климова и мерещилось залитое кровью лицо хозяина дома, его выкатившиеся глаза. На горле зияет дыра, одной рукой Сергей Сергеевич придерживает распоротой живот, чтобы не вывалились кишки. Он пришел сюда, чтобы последний раз взглянуть на свою квартирантку, позвать её с собой в тот мир, откуда нет возврата.

Видение было таким явственным, что Маргарита перекрестилась.

Она успокаивала себя тем, что просто измучилась бессонницей, зверски устала за последние месяцы и недели. От переутомления, от расстроенных нервов все страхи. И когда же кончится эта ночь, эти шорохи, эти движения в березовых зарослях?

Климова нагнулась, пошарила рукой под сидением, вытащила, положила на колени монтировку. Она закрыла глаза и долго сидела так, слушая завывания ветра и неровную барабанную дробь дождевых капель. Незаметно Климова задремала, сжимая двумя руками монтировку.

Сон был таким же страшным как явь. Приснилось, будто она заблудилась в поле, а вокруг бушует страшная гроза. Ослепительно яркие молнии режут темное небо на мелкие лоскуты, дождь хлещет в лицо, ветер такой силы, что трудно дышать. Климова, потерявшая ориентировку, стоит на месте и не знает, куда идти. И справа, и слева далекий лес. Она озябла и промокла, она готова заплакать от страха.

Ударил раскат грома, один, второй, третий…

Маргарита Алексеевна открыла глаза. Над боковой дверцей наклонился муж. Исхудавший, бледный, в грязном мокром бушлате и черной шапке, косо сидящей на голове. Дима стучал костяшками пальцев в стекло. За его спиной стояли Цыганков и Урманцев.

Монтировка выпала из рук, Климова распахнула дверцу. Выскочила из машины и повисла на шее мужа.

Около часа ушло на то, чтобы мужчины переоделись и поочередно сняли электрической бритвой отросшие бороды. Урманцев возился дольше других, он все смотрелся в зеркальце, ровнял бакенбарды и, хорошенько подумав, не захотел расставаться с усами. Маргарита развернула заветный пакет, протянула Урманцеву паспорт и водительские права.

– Теперь вы гражданин Плотников Роман Викторович, родом из Тихвина, – сказала Климова. – Фотографию мне передала ваша гражданская жена. А фармазон сделал все остальное. Советую не забывать собственное имя. Поздравляю.

– Спасибо, – поблагодарил Урманцев и пролистал паспорт, первым делом проверяя, нет ли отметок о судимостях. Но все было чисто.

– А я кто? – спросил Климов.

– Ты у нас гражданин Ященко Семен Иванович, – ответила Маргарита. – Прописан в Москве. Женат на гражданке Ященко Надежде Юрьевне. То бишь на мне. В паспорте это записано, но хорошо бы это ещё и запомнить.

Цыганков, не получивший новых документов, шмыгал носом и горестно вздыхал на заднем сидении. Урманцев долго щупал новую ксиву, смотрел странички паспорта на просвет, проверял, правильно ли вклеена фотография и ровно ли стоит штемпель.

– Хорошая работа, – одобрил он. – С такими корочками можно хоть на прием к прокурору записаться.

Закончив короткий инструктаж, Маргарита села за руль, вывела машину на шоссе.

Еще через час въехали в Кедвавом, долго месили колесами грязь темных окраинных улиц, пока нашли то, что искали. В двухстах метрах от того места, где остановилась «Нива» за покосившимся забором расположилось местное автохозяйство.

Здесь ночевали маршрутные автобусы, здесь же, за домиком сторожей, находилась стоянка ведомственных грузовиков и легковушек. Впрочем, если договориться с администрацией или дать на лапу охране, запросто можно оставить и частную машину.

Маргарита и Урманцев вышли из машины, дошагали до железных ворот, постучали. Из будки выполз заспанный вахтер, дрожащими пальцами заправил за уши перекладины очков, заглянул в документы и нахмурился. Получив на похмелку, повеселел, пропустил посетителей через калитку на территорию. Начало пятого утра, механики ещё спят, водителям просыпаться через час, не раньше.