Андрей Троицкий - Капкан на честного лоха

– Погоди, – сказал Урманцев. – Давай кое-что обкашляем.

– Что именно? – не понял Цыганков.

– Мы в Вологде, – сказал Урманцев. – От зоны нас отделяет хрен знает сколько верст. Сотни. И я теперь хочу тебе сказать: ты свободный человек. Как говориться, весь мир принадлежит тебе.

– Честно говоря, это дойдет до меня ещё не сегодня, – улыбнулся Цыганков. – И не завтра. Может, через неделю. Но спасибо, что сказал.

– Нет, ты все-таки не понял, – покачал головой Урманцев. – Ты свободный человек. А Вологда для тебя не опаснее других российских городов. Мы едем в Москву, точнее в Подмосковье. И ехать ещё долго. Сутки, как минимум. Не обязательно кататься с нами. Я сдержал слово, я вытащил тебя. И теперь можешь идти, куда хочешь.

Маргарита Алексеевна шагнула вперед, поддержала.

– Я дам тебе денег, – сказала она. – На первое время хватит, а там придумаешь что-нибудь. Ты можешь пойти на автобусную станцию или на вокзал. Взять билет куда угодно, в любой конец страны. У тебя есть родственники или друзья?

Цыганков, никак не мог оценить всей прелести сделанного ему предложения. Он свободен. Да, это понятно. Ему дают деньги. Это тоже понятно. И это очень хорошо, ведь свобода без денег это вовсе не свобода, а сплошное издевательство над человеком. Но куда ему ехать?

Раньше он об этом почему-то никогда не задумывался. И теперь выясняется дурацкая штука. Как ни странно, в этой огромной стране ни единая душа не ждет, не желает его возвращения.

– Так у тебя есть родственники? – снова спросила Маргарита Алексеевна. – Или друзья?

– Нет у меня родственников, – покачал головой Цыганков. – Моя мать так и не вернулась из колонии. Перед самой выпиской ей намотали новый срок. Четыре года. Она работала на швейном производстве и всадила ножницы в плечо контролера, который… Ну, это не для женских ушей. А мой единственный друг полтора года назад умер от какой-то заразы в Магадане. Он сгнил заживо, весь пошел волдырями и язвами. Почему вы не хотите взять меня с собой?

Вопрос повис в воздухе, словно пудовая гиря, которая не повинуется законам всемирного тяготения. Маргарита и Урманцев переглянулись и промолчали.

Фонари заливали стоянку мертвенным светом. Под ногами блестел мокрый асфальт, в лужах расплывались радужные пятна бензина и солярки. А теплынь стояла такая, что завшивленному, заросшему грязью человеку сходить в баню не захочется. Молчание слишком затянулось. На этот раз от имени всех присутствующих выступил Климов.

– Понимаешь, нам предстоит провернуть кое-какие дела, – сказал он. – Лично у меня накопились счета, которые нужно оплатить. Это грязная паршивая работа. И к тому же очень опасная. Велики шансы подохнуть или вернуться в тот штрафняк, откуда мы бежали. С новым длинным сроком. Лучше для тебя, для тебя самого, если мы расстанемся здесь и сейчас.

Цыганков ответил не сразу, потому что спешка в таких вещах ни к чему. Решается нечто важное. Он, переступая с ноги на ногу, нервно сплевывал через зуб и думал добрых пару минут.

– Я в жизни столько работы переделал, – наконец, сказал Цыганков. – Самой грязной. Самой паршивой. И другой работы вообще не знал. Кажется, с самого рождения одним дерьмом занимаюсь. Я не фраер, не чистоплюй хренов. И я подумал: может, я вам пригожусь? Может вам я буду нужен?

Урманцев только пожал плечами. Маргарита Алексеевна опустила глаза, она не видела применения талантам молодого человека. Решение принял Климов, он шагнул к Цыганкову, похлопал его по плечу.

– Добро. Полезай в кузов.

Климов проснулся от солнечного света, пробивающего плотные шторы, и тонкого птичьего крика. Он спустил ноги с кровати, накинул халат и поискал глазами настенные часы, но не нашел их. Первым делом сунул в рот сигарету, чиркнул спичкой. Где-то далеко играет радио, птицы чирикают. Кажется, Маргарита выбрала подходящее место для лежбища, спокойное и тихое.

Грузовик прибыл в подмосковный поселок прошлой ночью, темной и дождливой. За двухметровым глухим забором стоял большой приземистый кирпичный дом с застекленной верандой и мезонином. Вокруг дома разросся старый яблоневый сад. Машину загнали за забор, наскоро поужинали и легли спать. Климов с женой поднялись в мезонин, а Цыганков с Урманцевым остались на первом этаже. Ночью на осмотр дома не хватило ни сил, ни времени. Сил не хватило даже на плотскую любовь.

Жена чуть свет уехала в Москву. На нейтральной территории, на вокзале иди в какой-нибудь забегаловке назначила встречу с неким Полосовским, сотрудником детективного агентства «Феникс – М». Последние три с половиной месяца своей жизни Полосовский посвятил работе на Маргариту Алексеевну.