Андрей Троицкий - Суд Линча

– Это ты насчет своей кинокарьеры? Твой банкир Некрасов посердится немного, устроит сцену ревности, а потом купит нового режиссера, который сделает фильм под тебя, – Леднев затянулся сигаретным дымом. – Многие люди мечтают продать свой талант, но это товар неходовой. В этом фильме ты одна станешь блистать красотой. Много крупных планов, прекрасные туалеты, декорации и все такое. В конце концов, ты останешься довольна тем, что съемки нашего фильма закончились, не начавшись.

Выплыл из стеклянного павильона и подошел к их столику официант в красно-белом фартуке поверх белой хлопковой куртки. Он спросил, будут ли ещё какие заказы. Леднев попросил принести ещё одну бутылку такого же вина и сделать две большие чашки горячего кофе.

– У нас кофеварка не работает, – сказал официант. – Вино сейчас будет, а кофе могу предложить только растворимый.

– Пусть растворимый. Только погорячее.

– Хорошо, – сказал официант. – Может, хотите выпить кофе в павильоне? Там тепло.

– Нет, посидим здесь, – сказал Леднев.

Официант поправил свой фирменный красно-белый фартук и удалился, напоследок окинув взглядом пустую веранду. Новых посетителей за столиками не оказалось.

– А что твой соавтор, Виноградов?

– Странно, что ты о нем вспомнила. Скорее всего, вместе с Виноградовым мы больше работать не будем. Больше мы не получаем удовольствия от общения друг с другом. Как это тебе объяснить, не знаю. Ну, можно выпить шампанское из туфельки, которую первый вечер надела юная девушка. А можно выпить шампанское из туфельки, которую долгое время не снимала женщина потливая и к тому же страдающая подагрой. То есть шампанское, конечно, выпьешь, но удовольствие ещё то.

– Ты слишком образно выражаешься, – Надя улыбнулась. – Я про Виноградова спросила, а не про женщину с подагрой, – глаза Нади оставались какими-то странными. Не понять, чего больше в этих глазах, смеха или слез. – Черт побери, Иван, черт побери, – сказала Надя. – Как жаль. Все так хорошо начиналось.

– Что хорошо начинается, не всегда так же хорошо заканчивается, – сказал Леднев только для того, чтобы вообще что-то сказать. – Все, что может случиться, то случится. Все, что не может случиться, того не произойдет. Закон жизни. Приключение закончено. Нужно возвращаться к нормальному существованию. Каким бы оно скучным ни казалось. Впрочем, – Леднев кашлянул в кулак, обрывая фразу.

– Что «впрочем»?

– Вообще-то выбор за тобой.

Леднев смотрел, как к их столику причалил официант, составив с подноса уже открытую бутылку вина и две чашки кофе. Вынув из кармана фартука выписанный счет, он положил бумажку на стол, хотел уйти, но Леднев остановил официанта и расплатился.

– Спасибо, – сказал официант и, спрятав деньги в карман фартука, спросил, не принести ли ещё и пирожных. Надя отказалась, и официант исчез. – Выбор за тобой, – повторил Леднев. Эти слова он приготовил ещё вчерашним вечером, когда договаривался с Надей о встрече по телефону. Тогда он решил, нужно сказать Наде эти слова: выбор за тобой. – Да, выбор у тебя есть. Выбор всегда есть.

– Это только кажется, что у человека есть выбор, – ответила Надя. – Тем более у женщины. Может, выбор есть у людей независимых, но я не из таких. И вообще, за свою жизнь мне независимых людей встречать почти не приходилось. Независимый человек – это, наверное, такая же редкость, как белый носорог.

Леднев понял, что говорить больше не о чем. Сразу, как только они встретились, ясно было, что разговор обречен. Взяв со стола бутылку, принесенную официантом, он подлил вина Наде, а себе налил почти полный стакан. Почему-то вино не действовало или действовало как-то не так.

– Проблемами выбора и вообще всеми человеческими проблемами, кажется, кто-то занимается там, наверху, – Надя показала пальцем на двухцветный красно-белый тент над их головами. – А мы, люди, только делаем вид, что обладаем свободой выбора.

– Выбирать действительно нелегко, но не надо всю ответственность перекладывать на небесную канцелярию, – Леднев взял с блюдца и положил в кофе кусочек сахара.

– Не из чего мне выбирать, – Надя тоже положила сахар в кофе, взяв ложечку, помешала ею в чашке. – Что было, то было. Я ни о чем не жалею.

– Я тоже ни о чем не жалею, – Леднев пил кофе и наблюдал, как старик с собакой спускается к реке.

Леднев проводил Надю до её автомобиля.

– Что ж, прощай, – сказал он, когда Надя открыла дверцу, собираясь сесть за руль.

– Почему прощай, мы ведь ещё увидимся? – Надя чмокнула Леднева в щеку. – Обязательно ещё увидимся. А ты так говоришь, будто мы на всю жизнь расстаемся.