Елена Михалкова - Тот, кто ловит мотыльков

– А вот это забавно, – сказал Макар, и девушка взглянула на него с недоумением. – Вы сейчас говорили пять минут, и ни одно ваше предложение не являлось ответом на мой вопрос. Из чего я делаю вывод, что отношения у Баренцевой с мужем из рук вон плохи. А вы выгораживаете симпатичного вам человека, опасаясь, что его обвинят в исчезновении жены.

Она молчала, и Макар понял, что больше от нее ничего не добьется.

– Кто ваши родители? – спросил он.

Удивляясь, она взглядывала неуверенно сквозь густые ресницы, будто прикрываясь веером, и тотчас опускала глаза. «До странности застенчивая девушка, и очень крепко чем-то испуганная». Он чувствовал, что дело не в его вопросах.

– Мамочка – терапевт в поликлинике, а папа – учитель в средней школе. Он предметник, географ. У меня есть сестра, она закончит педагогический и вернется в Ворсму, наверное. Тоже будет работать в школе, вместе с папой.

Инга не возмущалась интересом частного детектива к ее родным, не заявляла, что ее жизнь и семейные связи никак не относятся к исчезновению Баренцевой. Нет, о семье она говорила с удовольствием. Однако страх, плотно спрятанный за маской стеснительности, не только не исчез, но даже обострился, словно Илюшин улавливал вибрации ужаса от птицы, сидевшей на гнезде и прикрывавшей крыльями птенцов, и при каждом шаге, приближавшем его к гнезду, эти вибрации усиливались.

Макар не мог понять, с чем имеет дело. В нем включился инстинкт прирожденного сыщика, заставлявший его при одном намеке на тайну вскидываться, подобно таксе, учуявшей лису. Он послал несколько пробных мячей, внимательно наблюдая за лицом девушки, вслушиваясь не в слова, а в изменения оттенков голоса. Отец? Мать? Сестра? Где-то здесь сидит заноза, заставляющая ее сжиматься от боли? Семейное насилие? Инцест? Расспрашивая об отце, он весь подобрался. Однако ничего в ее ответах не подтверждало его предположений. Она улыбалась, говоря об отце и матери, рассказала, что по праздникам то они посылают ей деньги, то она им, и все считают, что должны поддерживать друг друга, хотя ни один не признается, что ему приходится затягивать потуже пояс.

Складывалось впечатление, что у нее крепкая, любящая семья.

Он спросил про ее парня. Инга и к этому его вопросу отнеслась как к вполне естественному. Нет, у нее нет парня. Оксана Ивановна тоже спрашивала об этом, а как же, обязательно должна была спросить, вдруг она встречается с каким-нибудь уголовником, а ведь у нее ключи от всех коттеджей!

Загадка.

Лада Сергеевна Толобаева, сорок два года, домработница, работает у Баренцевой больше двух лет.

По ее словам, в субботу отвозила неходячую мать в больницу. Живет в Зеленограде с матерью и бывшим мужем в одной квартире; двое сыновей-студентов учатся в Минске. Муж в субботу был дома.

– Не знаю, где Оксана Ивановна, – буркнула Лада. – Уехала, должно быть.

– Куда уехала? – ласково спросил Макар.

– Куда-то, должно быть.

Она смотрела на него с предубеждением, но без всякого испуга. «А вот здесь пригодился бы Серега, – подумал Макар. – Мне она не доверяет. С ним ей было бы проще». Замкнутое, враждебное лицо, четко очерченные скулы и тяжелый подбородок, красноватая кожа в лопнувших сосудах. Эта женщина много и тяжело жила, много и тяжело работала. «Живет с бывшим мужем в одной квартире».

– А почему вы, Лада Сергеевна, отправили сыновей учиться в Минск? – неожиданно спросил Макар. Неожиданно даже для себя самого: он до последней секунды прикидывал, с какой стороны к ней подойти, и вопрос сам сорвался с языка прежде, чем он успел что-то придумать.

– А что такое? – Она вздрогнула и уставилась на него с тяжелым подозрением. «Тебе-то что до моих детей?»

Илюшин принял решение.

– Смотрите, Лада Сергеевна, как мы с вами поступим. Я объясню, почему ваши сыновья учатся в Минске. А вы определитесь, будете со мной говорить начистоту или нет.

– А какая тут связь? – хмуро спросила она.

– Вы сейчас видите перед собой мальчишку, выскочку. – Она пыталась возражать, но Илюшин не дал ей продолжить. – Моим способностям вы не доверяете ни на грош и не хотите на меня тратить ни время, ни силы. Вы очень устали, я вижу. Учтите: я еще ничего не успел о вас выяснить, кроме того, что вы сами мне сказали.

Ее глаза неотрывно следили за ним.

– Так вот, сыновья в Минске. Странно, что не в Москве! Образовательных учреждений здесь пруд пруди, зачем потребовалось отсылать детей в Белоруссию? Вариантов два. Первый: в Минске оба получают редкую специальность, которую нельзя получить у нас. Или можно, но они не смогли поступить. В это объяснение я не верю.