Нина Силинская - Изумрудное дело

Из-за несолидности преступления и оперативника прислали несолидного. В то время, да и в наше тоже, милиционеры, а теперь полицейские, приобрели вес не только в переносном, но и в прямом смысле. Фигуры почти все они имели плотные, с выпирающим брюхом, физиономии широкие с багровым оттенком, а загривки жирные. Этот же был тощим, среднего роста, в очках, с большим лягушачьим ртом и волосами, собранными в хвостик на затылке. Первым делом он осмотрел место преступления, удивившись, что хулиганы испакостили только одну могилу, не покусившись на соседние. Невольно напрашивался вывод, что в могиле что-то искали. Горбунов этот вывод сделал, но вслух ничего не сказал. Первой он допросил взволнованную Нелли Яковлевну, нервно курящую одну сигарету за другой. А затем Сережу, который как раз был типичным милиционером с разъехавшейся во все стороны фигурой и неторопливостью во всех движениях. Сережа повторил, что при вечернем обходе было все в порядке, а с утренним обходом он припозднился. Ворота кладбища запирались в шесть часов. Но ограда была невысокой и не представляла большого препятствия для человека тренированного. Горбунов осмотрел замок на калитке, а также обошел ограду по периметру, что заняло определенное время. Однако, ни следов взлома, ни места перелаза через ограду обнаружить не удалось. Был составлен акт о происшествии, протоколы допросов, в том числе старух-уборщиц и фрилансера Валерия Михайловича. С тем стажер Горбунов и отбыл восвояси.

Из реставрационных мастерских вызвали рабочих. Они восстановили бетонный поребрик, склеили мраморную дощечку с именем. Нелли Яковлевна вновь посадила вырванные с корнем петуньи. Сереже дали выговор, и он, обидевшись, ушел в отпуск. Ушел из принципа сейчас, осенью, мотивируя это тем, что от переутомления на вверенном ему посту у него притупилось внимание.

Глава 2 Таинственное исчезновение палисандрового ящичка.

Майя Борисовна встала, по обыкновению, рано. После смерти Василия Ивановича она продолжала жить в прежнем режиме, отчасти по инерции, отчасти создавая иллюзию его присутствия. Все двадцать лет их брака она поила мужа кофе и кормила завтраком перед уходом его на службу. До вечера он был на работе, и можно было представить, что и сейчас он там. Самое ужасное время суток теперь был для нее вечер, когда Василий Иванович возвращался с работы. Это были их любимые часы, которые они неизменно проводили вместе. И ей хотелось думать, что он дорожил ими так же, как она. Взглянув на любимую кузнецовскую чашку Василия Ивановича, Майя Борисовна не удержалась от рыданий, сладостно отдавшись безудержным слезам. После ритуального утреннего плача она выпила кофе со сливками и рогаликом, накануне испеченного Лидой, и отправилась трудиться.

Трудилась Майя Борисовна над описью ценных вещей, которые собиралась после смерти передать Театральному музею. Для формального завещания был необходим подробный список предметов с указанием размеров, материала, способа изготовления и современной оценки. В этом была главная загвоздка. Мало того, что нужна была экспертная оценка специалиста, которого нужно было принимать, поить кофе, подробно с ним беседовать, специалист–то был не один. Специалист по живописи не мог оценить мебель. Эксперт по фарфору не брался оценивать бронзу. Но и это было еще не все. Главное, что из-за скачущей инфляции чуть ли не еженедельно менялись цены, и, спустя, скажем месяц, все нужно было начинать сначала. Но Майя Борисовна не унывала. Приобретя кое-какой опыт, она решила сначала составить списки вещей по разрядам, а экспертов пригласить, когда вся эта работа будет закончена. Умирать ведь она не собиралась. А все ее богатство переходило в музей только после ее смерти и с оговоркой, что будет выставлено в особом мемориальном зале. Директор музея дала ей в этом слово.

Пока что Майя Борисовна составила список мебели и картин. С ними было меньше всего возни. Сейчас она работала над списком фарфора. Тут тоже, в общем-то, все было понятно. Музею она передаст крупные вазы, статуэтки, вэджвуд. Гарднера, Кузнецова отдаст родственникам. Сервизы неполные, но эффектные. Пару мейсенских тарелок туда же. Вот еще будет задачка – распределить между наследниками то, что в музей не пойдет. Никто от своей доли не откажется, хотя все и не бедные. Хорошо еще не знают о ее намерении отдать все имущество в музей, а то убили бы. Да, запросто, в наше- то время. Так что держать надо в большом секрете все и от всех.