Юрий Андреев - Наследник

Николай успокоенно кивнул и полез за сигаретами.

– Я бы всё же у жены попробовал спросить, – сделав пару глубоких затяжек и выпустив плотное облачко дыма, осторожно заметил Митин. – Что-то она в любом случае должна знать, даже если допустить, что с Женькой давно не живёт. Загляни как-нибудь в гости. Она проживает на прежнем месте, по вечерам дома…

Удивительно свойство памяти. Порой, выуживая на Божий свет невесть из каких глубин отдельные, и на первый взгляд ненужные детали, она следует лишь ей одной ведомой логике. Но компонуя их самым причудливым образом, подсказывает единственно верную тропинку, маскируя её бессвязной чередой воспоминаний…

Уже подойдя к остановке, Захарыч вспомнил про выселенных жильцов. «Вернуться и попросить Митина, чтобы разыскал? А вдруг что-то, да вспомнят? Хотя шансы: что иголку в стоге сена искать, – решил он после секундного размышления. – К тому же сегодняшний визит может всё прояснить, – Николай посмотрел на часы: около пяти, нужно где-то убить пару часов».

Дни отлетали вместе с листками отрывного календаря, из них собирались месяцы и спрессовывались годы. Незаметно осталась позади последняя сессия. Казавшаяся поначалу такой несбыточной, мечта матушки воплощалась в жизнь. Женька через год с небольшим оканчивал Московский Механический институт. Разбежались по закоулкам памяти школьные друзья, потускнел и отдалился сам родительский дом.

После мытарств по окраинам он, наконец, снял угол на Щипке у одинокой седой дамы. В двух шагах от нового жилища шумело Садовое кольцо, за ним до самого Кремля простиралась настоящая Москва. Важно разгуливая в денежные дни по Зацепскому рынку, он чувствовал себя уже наполовину москвичом и свысока поглядывал на электрички у Павелецкого вокзала, называя про себя выходящих из них «деревней». Здание института на Кировской стояло совсем рядом. С круга на круг катила по бульварам двухвагонная «Аннушка», торопясь к одиноко возвышавшему над столичной толчеёй Грибоедову. Казалось, его увековечили в назидание потомкам о бренности земного ума.

Как-то днём, выйдя из Центрального почтамта, Плесков вальяжной походкой следовал по бульвару. Впереди на скамейке он приметил одиноко сидящую девицу с грацией оленёнка. На миг Женьке показалось, что это одинокая звезда из уральского захолустья снизошла на грешную землю, чтобы позвать за собой. Но сделав пару несмелых шагов, он с удивлением узнал голубоглазую блондинку, с которой мимоходом познакомился прошлым летом на танцплощадке под Геленджиком…. Кажется, она работала врачом в одном из окрестных пионерлагерей.

Немного поразмыслив, Женька всё же решился подойти:

– Девушка, у памятника вашу фотокарточку показали, добавив, что вы ожидаете лично меня …

Её восторженный взгляд, выпорхнув ненароком из-под густых ресниц, окатил Плескова, как неумело открытая бутылка шампанского, сверху донизу веером синих брызг. «Встретились мы в баре ресторана, как мне знакомы твои черты».…

Остаток дня они провели в воспоминаниях о море, кружа по бульварам под звуки медленного танго, словно лившегося с трофейной пластинки. Аля коротала девичий век в падчерицах. Отец погиб уже после войны, мать расписаться с ним не успела. С отчимом отношения не сложились – человек неплохой, но из простонародья. Мама ему благодарна: он их обеих от голодной смерти спас. Сейчас у семьи две комнатки в коммунальной квартире в районе Мещанки. В одной проживают мать с отчимом, другую делит она с младшей сводной сестрой.

– Может, ещё как-нибудь свидимся? – несмело спросил Женька, удерживая перед входом в подъезд её руку в своей.

И опять веер синих брызг из-под опущенных ресниц:

– Давай в субботу часов в шесть на скамейке…

Пару месяцев они встречались просто так, посещая киношки и гуляя допоздна по бульварам.

– Давно хотела тебя спросить, – как-то поинтересовалась Аля. – Ведь ты не москвич? – Плесков отрицательно мотнул головой. – А тогда зачем в Москву учиться приехал? Ведь на Урале тоже университетов хватает.

– Хотел наукой заниматься, – важно наморщил лоб Женька. – А она только здесь, в Москве.

– И родители тебя, вот так сразу отпустили?

Он усмехнулся:

– Мама почему-то решила, что её старший сын и наследник должен стать большим учёным, по заграницам ездить, на мир посмотреть. Ну и накрутила отца. Я помню, как-то ужинаем, а он тарелку отставил, внимательно посмотрел на меня и говорит: