Йоханнес Зиммель - Ответ знает только ветер

Потом я пополз на животе вокруг машины, чтобы иметь обзор. Заметил, что прохожие в ужасе попадали на землю. Несколько полицейских тоже лежали на тротуаре, другие укрылись за решеткой и бетонными столбами ворот. Они вели бешеный огонь по «бьюику» — до него было меньше десяти метров. Там, на стоянке, и таксисты попадали на землю. Одна пуля, рикошетом отскочившая от каменной стены, вдребезги разбила витрину продовольственного магазина на противоположной стороне улицы сразу за светофором. Крики, шум, женский визг. Все происходило куда быстрее, чем я могу описать. С каждой минутой становилось темнее. Только что гремели выстрелы, и вдруг наступила мертвая тишина. Я увидел, как двое полицейских зигзагами помчались к «бьюику». Я тут же последовал их примеру. Мы одновременно подбежали к бежевой машине, у которой и лобовое и боковые стекла были вдребезги разбиты выстрелами. Боясь, что меня опередят, я рванул водительскую дверцу, чтобы увидеть эту сволочь, этого мерзавца, только что опять пытавшегося меня прикончить. Из распахнутой дверцы прямо на мокрый асфальт вывалился человек в синем плаще. Он упал лицом вниз. Теперь меня было не остановить. Я рухнул на колени и перевернул того на спину, чтобы увидеть его лицо. И увидел — боннского налогового ищейку Кеслера. Увидел лицо этого верзилы, всегда взиравшего на нас так холодно, так повелительно, так безжалостно и властно. Теперь глаза его были полузакрыты. Теперь это лицо было белым, как полотно. По-видимому, в него попало несколько пуль. Он был при смерти. Воздух со свистом вырывался из его рта. Плащ распахнулся. Костюм весь пропитался кровью. Кеслер был почти мертв, но жизнь еще теплилась в нем. В этот момент я потерял власть над собой. Я рванул его подальше от машины, чтобы он лег плашмя на спину. При этом что-то грохнуло. Это выпал его автомат. Отто Кеслер лежал на асфальте, и как ни старались полицейские оторвать меня от него, ничего у них не вышло. Вне себя от ярости я заорал на Кеслера, на этого аса немецкой налоговой службы:

— Почему ты это сделал, сволочь?

Он молчал.

Я врезал ему в челюсть. Мне было все равно, мне теперь все было безразлично.

— Отвечай!

Теперь полицейские от меня отстали — видимо, никто из них не понимал по-немецки, но они все же догадались, что я пытаюсь вытянуть признание из уст умирающего. Их коллеги едва справлялись с толпой любопытных, напиравших со всех сторон. А дождь все лил и лил.

— Отвечай же, подонок! — Я опять врезал ему изо всех сил.

— Деньги… — Он едва ворочал языком. И каждый раз, когда открывал рот, оттуда потоком лилась кровь. — Очень много денег…

— Сколько?

— Два миллиона марок…

— Они тебе их дали? Да? Да? Да отвечай же!

Глаза его чуть-чуть приоткрылись. Зрачки закатились, видны были одни белки.

— Да, дали…

— Значит, это ты был киллером?

— Да… Не дайте мне сдохнуть тут… на дороге… Я… Я… умираю… Помогите…

— Это ты их всех прикончил, да? Сперва Виаля?

— Да…

— Потом медсестру? За ней — Денона? И послал кого-то перекусить тормозную трубку у «мерседеса»?

— Да… Да…

— А другие твои дружки избили меня до полусмерти возле «Резиденции Париж» сразу по приезде?

— Другие… да… да… Я подохну тут…

— Конечно, подохнешь, как собака. А кто послал анонимное письмо с угрозами Хельману? Это ты его писал?

— Я…

Только теперь мне стало ясно, почему почерк никого из участников преступления не подошел.

— А кто продиктовал тебе это письмо? Саргантана?

— Да… Да… Прошу… помощи… Помогите…

— И стрелял в меня возле «Эден Рок» тоже ты?

— Я… Не по своей воле… Мне поручали…

— А они что — не знали разве, что сами погибнут, если ты меня кокнешь?

— Не знаю… Они были очень уверены… А то не стали бы мне поручать… Вот и сегодня тоже… Два миллиона… Это ведь знаешь… — Вдруг голова его свесилась набок. Глаза широко открылись, белки исчезли. Он глядел прямо мне в лицо. И за все время, что я его знал, его глаза впервые выражали что-то похожее на душевность и доброту. Он был мертв. Дождевые капли стекали по его открытым глазам. Только теперь я почувствовал, что один из полицейских энергично тянул меня за рукав плаща.

— Что… нужно?

— Подойдите же наконец к своей машине, мсье! Да поскорее!

И он побежал к «мерседесу», я едва поспевал за ним, хромая, — нога опять сильно болела.

Я протиснулся к машине. Перед открытой дверцей рядом с водительским сиденьем стоял на коленях врач. Я оттолкнул его.