Йоханнес Зиммель - Ответ знает только ветер

— Думаю, да.

— Будь осторожен, Роберт, прошу тебя, будь осторожен!

— Постараюсь. До вечера! — сказал я и повесил трубку.

Перед обедом я вышел на террасу, сел за «наш» столик в тени большой маркизы, потягивал джин-тоник маленькими глотками и думал о том, что вот сегодня, через несколько часов, я узнаю наконец правду о смерти Хельмана, почему-то я был в этом уверен. Сегодня — и правда о его смерти и конец моей работе здесь. А потом в течение еще шести месяцев моя левая нога будет при мне. Чего только не случится за эти шесть месяцев, подумалось мне. В Каннах о нас с Анжелой уже распустили слухи. Бианка Фабиани не побрезгует ничем, чтобы только вывалять в грязи нашу любовь, и еще я подумал, что мне будет что рассказать Анжеле, когда я вернусь к ней вечером.

Джин-тоник был очень холодный, — я специально попросил положить в бокал побольше льда.

Фрежюс расположен в тридцати с лишним километрах от Канн. Мой таксист ехал по автостраде Эстерель — Лазурный Берег, причем ехал очень быстро. Из Канн мы попали сначала в Манделье и в долину Аржентьер, потом пересекли межгорную долину, разделявшую Таннерон и Эстерель, и понеслись по берегу огромного водохранилища.

Шофер, полуобернувшись ко мне, сказал:

— Мальпассе. Это вы помните?

— Что?

— 1959 год, — сказал он. — Второе декабря. Наверху прорвало плотину. Погибло больше четырех сотен.

— Да, теперь вспоминаю, — сказал я. — Но тогда речь шла о запруде под Фрежюсом.

— А мы уже почти приехали.

Шофер попался на редкость неразговорчивый.

Мы приехали в долину реки Рейрон, оттуда автострада пролегала по пустынной, безлюдной горной местности. Красные скалы буквально пылали на солнце. За несколько километров до Фрежюса автострада кончилась, дальше мы ехали по широкой полевой дороге. Город расположен в двадцати километрах выше по течению Рейрона и в полутора километрах от моря. Я увидел готический собор и очень красивые старинные дворцы.

Таксист очень спешил. Вдруг рядом с дорогой оказались какие-то руины, по-видимому, оставшиеся еще от римлян — амфитеатр, огромный акведук не меньше двадцати метров в высоту, перекрывавший долину. Переваливаясь по бездорожью, такси подъехало к полуразвалившейся каменной стене. Тут шофер затормозил.

— Вот она, ваша платформа, мсье.

Я вышел из машины и расплатился. Обратно в Канны я решил поехать на другом такси. А он, видимо, надеялся, что я попрошу его подождать и поеду с ним, поэтому отъехал злой, как черт. Я стоял на совершенно безлюдной площадке перед разрушенной стеной и ждал, не появится ли еще какая-нибудь машина. Но ни один звук не нарушил тишины. Город дремал в послеполуденном пекле. Я пошел наугад к той дороге, по которой мы сюда приехали, и прочел, что это была Каннская дорога. Здесь в тени одного из домов прямо на земле сидел одноногий инвалид и играл на скрипке. Перед ним лежала шапка. Я бросил в нее несколько монеток и спросил инвалида, как пройти на бульвар Сальварелли. Он объяснил, не прерывая игры. Я прошел немного по Каннской дороге в сторону города, потом свернул налево по бульвару Поля Верне. Отсюда открывался прекрасный вид на Сен-Рафаэль и Эстерель.

Я остановился, как бы любуясь этим видом, а на самом деле потому, что моя левая нога начала болеть. Проглотив две таблетки, я пошел дальше налево, потом повернул направо и шел до проспекта Порт д’Орэ, где опять свернул направо. Слева на маленькой площади я увидел эти ворота д’Орэ. Это были останки некогда грандиозного сооружения. Одноногий скрипач упомянул про эти ворота и сказал мне, что построены они в четвертом веке еще римлянами и что там, где теперь остались лишь каменные развалины, некогда была гавань. Через несколько шагов я оказался на бульваре Сальварелли. Кроме нищего скрипача я не видел ни одного человека, только двух собак и одну кошку, лежавших в тени старых домов прямо на мостовой. Кошка лежала тихо и недвижно, а собаки тяжело дышали, высунув от жары язык. Ставни на всех окнах были закрыты. Казалось, я приехал в мертвый город.

Дом под номером 121 имел всего два этажа и был выкрашен в отвратительный зеленый цвет. Из вывески на доме следовало, что в нем находится паровая прачечная Лери. Входная дверь была заперта. Я сильно постучал и долго стоял на самом солнцепеке, вытирая платком пот со лба и шеи. Нога продолжала болеть. Мне пришлось колотить в дверь не меньше пяти минут, пока наконец за дверью не послышались приближающиеся шаги. Мужской голос спросил: