Д. Пален - Живой товар

Были у него наготове нужные слова для разных случаев жизни, были наготове и разные рецепты, проверенные своим и чужим опытом. Неглупый человек был Артур Митрофанович, вдумчивый, наблюдательный. И умеющий делать выводы. Твердо и давно знал: опаснее всего — мягкотелость и нерешительность. Не оставляют тебе обстоятельства второго выхода — пользуйся единственным и не распускай сопли. Казниться можно на досуге, в свободное от службы время. Нелегкие это были принципы, но пока выручали.

Он вернулся в машину, напился, спросил Колю:

— Попить хочешь?

Раньше не давал, при ране в живот нельзя, но теперь что уж… Не отозвался Коля — видно, отключился: то ли от потери крови, то ли от тряски, а может, поверил, что едет к спасению, в больницу, и перестали его нервы держать. Так тоже бывает.

За машину Мюллер был спокоен. Ее специально готовили для таких поездок. Никто и никогда по номерам не сможет вычислить ни имени владельца, ни названия фирмы. Номерной знак принадлежал «Москвичу», который уже год ржавел в чужом дворе. Номер же двигателя мог указать на владельца «Мерседеса-230», проживающего в городе Липецке по улице Гвардейцев, 44. Мюллеру было доподлинно известно, что по этому адресу уже года четыре стоит памятник тем самым гвардейцам. И так в машине было со всеми номерами.

Кононенко торопливо побросал в кейс все документы на машину, мелочи из бардачка — что может пригодиться по дороге или потом, что бросать здесь противопоказано…

Проверил карманы у ребят: как положено, документов у них при себе не было. Только сердце у Коли еще билось.

— Не повезло тебе, Коля, — повторил Мюллер. — Прости, братан.

Он знал, что долго еще будет ощущать под ладонью это биение. И будет ему страшно: вдруг и его вот так же бросят когда-нибудь умирать… Ладно, чего уж там — никто не живет вечно. Придет мое время — и я следом отправлюсь, и так уж лет десять переходил на этом свете, давно должен был лежать где-то под кучей камней, в лучшем случае — на Втором городском, в воинских рядах, в цинковом гробу…

Впрочем, умного человека так легко Она не достанет, за умным Ей еще бегать и бегать…

Он еще раз осмотрел салон. Нормально. Вытащил из-под сиденья тряпочку — такая у каждого водителя есть, хоть на «мерсе», хоть на «порше», а руки обтереть приходится. Вынул из замка ключики, вышел, отпер крышку бензобака. Снова оглядел дорогу — пусто… Хотя, кажется, за бугром, километрах в двух, чуть засветилось — похоже, дальние фары.

Все, тянуть нельзя.

Он затолкал конец свернутой жгутом тряпочки в горловину бака, перевел дух, чиркнул зажигалкой, подождал, пока побежал по волокнам ленивый огонек, а потом кинулся на водительское место, выбросил на дорогу свой кейс, передвинул рычаг коробки на нейтраль и отпустил ручник. «Мерседес» постоял, словно в раздумье, а потом медленно-медленно начал скатываться назад. Мюллер, оглядываясь на горящую тряпочку, выбрался из машины и принялся подталкивать ее, упираясь в стойку двери. Скорость нарастала медленно, а тряпочка все разгоралась…

Наконец «мерс» собрался с духом и покатился вниз все решительнее. Мюллер отскочил в сторону, чтоб открытая дверца не толкнула.

Секунды тянулись бесконечно долго, темно-серый автомобиль уже слился с ночной темнотой, только чуть мерцал огонек, все дальше, дальше… И вот затарахтело внизу — это тяжелая машина сносила деревянные столбики, — потом глухо ухнуло, и через секунду полыхнуло в русле пламя.

— Пусть вам земля будет пухом, Витюша и Коля, — проговорил Мюллер серьезно и пошел подбирать кейс.

Сейчас ему надо было найти грунтовку на север, протопать километра два или три до железной дороги и выйти к платформе «470 километр». По шоссе сейчас лучше в город не добираться.

В пятницу двадцать восьмого, утром, часов в десять, позвонил Дима и, толком «здрасьте» не сказав, выпалил:

— Девочка приехала! Бросай все и бегом к ней!.. Я еще с полминуты с ним поговорила, положила трубку — и села. Ножки подкосились. В общем, к тому шло, и я, по идее, была морально подготовлена, но в душе я как-то не ждала, что все случится так быстро. А ведь назревало оно давно и первый гром заворчал на горизонте еще во вторник, хотя я сама только потом сообразила, что это и вправду гром.

А во вторник с самого утра раздался звонок из «Татьяны» — наш глава с бухгалтером приглашаются на традиционное полугодовое совещание.

Что-то рано в этом году. Обычно это торжественное событие с раздачей премий и зуботычин приходится на самый конец июня, а сегодня только двадцать пятое. Непонятно…