Айра Уолферт - Банда Тэккера

Он больше не хочет быть свиньей. Да, будут еще дни, и еще, и они поженятся, и всю жизнь проведут вместе. "Я долго был свиньей, теперь с этим покончено, - сказал он себе. - Теперь попробую стать порядочным человеком. Да. Даю себе слово. И останусь порядочным. И в этом даю себе слово".

Он поступил с Дорис так, словно она была лекарством, дожидавшимся его на полке, и теперь не мог отшвырнуть ее от себя. Даже когда все благополучно кончится, думал он, и ему не нужны будут больше лекарства, он не сможет оставить ее, потому что она не пузырек с лекарством, а живой человек, и он, Генри Уилок, не хочет быть подлецом. Если он нужен Дорис, она его получит. Он будет с ней до тех пор, пока она захочет быть с ним, и будет с ней добр и мил и ни единым словом, ни единым движением не намекнет, что он был бы рад, если бы ей расхотелось быть с ним. Это решено.

Генри встал и вернулся к Дорис. Она сидела на диване и штопала чулки. Он сел рядом.

- Я хочу кое-что сказать тебе, - проговорил он, и прежде чем мысль его вылилась в слова, он уже знал, что не может не быть "свиньей". Даже сейчас он уже старался отделаться от Дорис. Но деликатно! Так, чтобы она не догадалась! Главное, чтобы она, упаси боже, не догадалась! - Если что-нибудь случится, - сказал он, - это будет штука серьезная, не какая-нибудь пушинка, которую ты сдунешь своими губками.

- Я знаю, - Дорис перестала штопать. - Ты говорил мне.

- Если Джо узнает, где я, с ним не разделаешься в минуту, или в час, или в день. Заварится каша. Такая заварится каша, что и не расхлебаешь.

- А как он тебя найдет?

- Не знаю. - Генри представилось, как Джо рыщет из дома в дом. Уж он-то спать не будет! - Я просто говорю на всякий случай, - сказал он. - Я не хочу тебя подводить и предостерегаю тебя, чтобы ты подумала о себе.

- Он не найдет тебя. Он не может тебя найти.

- Ты должна подумать о себе. Меня мучает мысль, что ты погибнешь вместе со мной, если не остережешься.

- Ты теперь все равно что мой муж, на радость и на горе.

- Нет! - воскликнул Генри. - Дорогая, прошу тебя, будь благоразумна. Если это дело получит огласку, твоя карьера кончена. Ты сама это знаешь. Нужно смотреть фактам в глаза.

- Я люблю тебя. - Дорис наклонилась и поцеловала его. - Вот это факт, милостивый государь.

Генри сидел тихо, задумавшись, и не отвечал на ее поцелуй. Он-то еще ни разу не сказал Дорис, что любит ее, мелькнула у него мысль. Конечно, ему придется это сделать рано или поздно, но пока что он мог с чистой совестью оказать, что ни разу не солгал Дорис.

- Я ужасно терзаюсь, - повторил Генри. - Свалился сюда, как снег на голову, и втравил тебя в эту историю, не дав тебе даже опомниться. Это было нечестно. А я хочу быть честным с тобой. Если Джо меня разыщет, произойдет что-то очень скверное, во всяком случае, может произойти. Я сам не знаю. Но мы должны быть готовы ко всему.

- Все было честно. Я люблю тебя. В любви все честно.

- Я знаю, дорогая. Это я знаю. Но выслушай же меня. Все может случиться - не обязательно, - но может случиться что-нибудь такое, от чего мой бизнес и вся моя карьера полетят к черту. Например, я могу сесть в тюрьму, и тогда скандал погубит тебя. Где ты получишь работу после этого? В каком-нибудь кабаре на летний сезон? Больше тебя никуда не возьмут. "Красотка Уилока! Поглядите, как она пляшет! Только для взрослых!"

Дорис лукаво на него посмотрела.

- Мне что-то сдается, мистер, что вы уже стараетесь от меня отделаться.

- Дорис! - вскричал Генри. - Не говори так! - Он обнял ее и крепко прижал к себе.

- Все дело в том, - сказал он, - что мы должны быть благоразумны. Я не хочу губить тебя. Я не стану губить тебя, и будь добра меня слушаться, потому что я теперь глава семьи.

Они еще долго говорили, и все об одном и том же. Генри сказал, что ему нужно перебраться в какой-нибудь отель, а Дорис сказала, что там будет ничуть не менее опасно и что он будет там ужасно одинок, а Генри сказал, что он не будет одинок. Потом Генри сказал, что да, конечно, он будет одинок, но он должен поступать с ней честно, а она сказала, что она теперь имеет право охранять его, и они еще долго спорили, и в конце концов Дорис пообещала ему позаботиться о себе. Если что-нибудь случится, она убежит от него, как только увидит, что дело действительно серьезно.

- Я буду вести себя, как самый заправский флюгер, - сказала Дорис. Клянусь тебе. Пока все не кончится, я тебя знать не знаю. Но потом уж я буду знать тебя до конца моих дней.

Вечером Дорис спустилась вниз, в закусочную, купить чего-нибудь на ужин - копченой индейки, - сказала она. Оставшись один, Генри посмотрел на газеты, валявшиеся на полу. Но читать ему не хотелось. Он взглянул на часы. Было тридцать минут восьмого.