Татьяна Устинова - Хроника гнусных времен

– Тетя, бабушка никогда не видела этого Кирилла, – скороговоркой сказала Настя и посмотрела на мать. – Она видела совсем другого.

– Какого – другого? – встрепенулся Дмитрий Павлович. – То-то я чувствую, что-то не то. И в отдел маркетинга звонил, когда я под машиной сидел.

– Звонил, – согласился Кирилл.

– Значит, ты все-таки не милиционер? – спросила Соня, глядя на свои руки.

– Сонька! – возопила тетя Александра. – Почему ты говоришь ему “ты”? Как ты смеешь вообще говорить с бандитом, который оскорбил твою мать?

– Хватит, мама, – вдруг твердо сказала Соня и подняла глаза, – он пытается нам помочь, а ты ему мешаешь. Хватит.

Бедная, подумал Кирилл.

Тетя Александра побагровела, и он поднялся из-за стола.

– Все. Концерт окончен. Проваливайте в вашу комнату и не выходите из нее, пока вас не позовут, – сказал он тете Александре, – Настя, поезжайте в больницу. Прямо сейчас.

– Владик, – задыхалась тетя Александра, – сыночек!.. Убивают! Спаси! Сонька взбесилась!..

Кирилл обошел стол, пошел было к двери, вернулся и неожиданно поцеловал Соне руку. Она сопротивлялась и не давалась, но он все-таки поцеловал.

– Держись, – сказал он, глядя ей в глаза, – все будет хорошо.

Все уехали, и в доме затихло, как перед грозой. У Кирилла болела голова, и он ненавидел свою голову, которая мешала ему думать.

Он знал, что подошел очень близко. Так близко, что ему ничего не нужно, чтобы разгадать загадку, только усилие мысли, а сделать его он не мог.

Он послонялся по Настиной комнате, подержал елку за лапу и долго нюхал ладонь, которая пахла детством и бабушкой.

Тетя Александра повизгивала внизу, Соню не было слышно, Владик в гамаке фальшиво пел “твой малыш растет не по годам”.

Столько раз за свою жизнь Кирилл складывал два и два и получал именно то, что нужно, но никогда от его арифметических способностей не зависела ничья жизнь, а теперь – зависит.

Что там надумает мудрая машина, которую Настя должна привезти из Питера? Что она скажет? Каким ей увидится мозг Сергея – живым или мертвым?

Как раз об этом думать было нельзя, но только об этом Кирилл и думал и уже не говорил себе, что это не его проблемы.

Завтра же он купит Насте мобильный телефон. Уехала – и он даже не может позвонить и спросить, как там дела! И он должен мучиться, слоняться по притихшему дому, держать елку за лапу и есть себя поедом, что так и не смог ничего понять.

Ну ладно, сказал он своей голове, стиснутой обручем боли, посмотрим, кто кого.

Итак.

Зеркало. Запись в дневнике. Фотографии. Пепел в камине. Это первая часть.

Вторая – это ночной разговор Сергея в саду.

Третья часть – велосипедный насос, его собственное полотенце на веревке и бутылка водки.

Удар доской по голове совсем из другой оперы, и эта опера как раз сыграна от начала и до конца. Нет, пожалуй, еще не до конца. Она приближается к финалу, и финал будет совсем не тот, который задумал гениальный композитор. Кирилл перепишет финал и сам его исполнит. Это просто.

Есть еще семейная легенда про клад, вырванные страницы и странное обстоятельство, никак не объяснимое: три месяца назад Настина бабушка уволила домработницу, которая прослужила у нее лет тридцать. Почему?

Почему?!

Он вышел в коридор и остановился посредине, сунув руки в карманы. Это была старая привычка, с которой он боролся. Он всегда засовывал руки в карманы, когда был не уверен в себе или чего-то боялся. Однажды математичка записала в дневнике: “Разговаривал с учителем, держа руки в карманах”, и отец потом проводил с ним беседу о правильном поведении в обществе. Наверное, он еще где-то лежит, этот дневник.

Вот идиотизм.

Внезапно свинцовый шар в голове вспыхнул и разлетелся на мелкие кусочки, освобождая ее от боли. Адреналин ударил по глазам.

Да. Да, конечно.

Сто лет назад нужно было посмотреть этот проклятый дневник! Как он мог забыть.

Он ворвался в кабинет, захлопнул за собой дверь и стал бешено рыться в ящиках стола. Настя не могла его выбросить. Не могла.

"Бабушка всю жизнь вела дневник, – вспомнилось ему. – Обыкновенные школьные тетрадочки. По одной на каждый месяц. А потом она их сжигала в камине”.

Ему попадались какие-то бумаги, он быстро взглядывал и швырял их на пол. Все это было не то, не то!..

Он увидел дневник, как водится, в самую последнюю очередь. И прямо на полу стал его листать, чуть не разрывая страницы.

Очень быстро он нашел все, что ему требовалось, и даже завыл от злости – так все оказалось просто.