Татьяна Устинова - Подруга особого назначения

– Ты колол мне уколы, – пропищала Варвара, – и мыл меня в ванне.

– Это не в счет. То есть мне просто повезло, что не пришлось таскаться за тобой, провожать тебя до дому, приглашать в театр и все такое.

– Это так ужасно?

– Это не ужасно, но утомительно, – объяснил он, – это все ритуальные танцы вокруг костра, а прыгнуть сразу никто не решается.

– А мы с тобой сразу прыгнули?

– Прыгнули, – согласился он, подтянул ее повыше и поцеловал в шею, – еще как прыгнули, душа моя! Вот в театр не ходили, а прыгнули. Варваре стало смешно.

– А как ты хочешь за мной ухаживать?

– Сначала есть, – объявил он, – потом принимать ванну. Потом опять…

– Есть?

– Да не есть! – сказал он с веселой досадой. – Спать!

– Вовсе ты не хочешь за мной ухаживать, – заключила Варвара с робким кокетством, – просто ты сам хочешь есть, в ванну и спать.

– Я хочу не просто спать, а спать с тобой, – уточнил он, – все правильно.

Он откинул одеяло – Варвара сжалась и зажмурилась – и некоторое время пристально изучал ее ребра.

– Болят?

– Ничего. Таня сказала, что ты колол мне что-то правильное, раз я вообще могу ходить.

– Еще бы! Конечно, правильное! Я врачом много лет работал.

– А сейчас ты кем работаешь? Он смачно поцеловал ее в живот.

– Сейчас я работаю хозяином жизни, и уже довольно давно. По мне разве не видно?

Варвара поняла, что отвечать на ее вопрос он не станет.

Почему? Не хочет, чтобы она узнала о нем больше, чем он готов ей продемонстрировать? Указывает ей ее место? Дает понять, что это не ее дело?

Она напряглась так заметно, что он почувствовал и внимательно взглянул ей в лицо.

– Я.., сделал тебе больно?

– Нет.

– Неприятно?

Они помолчали, глядя друг другу в глаза.

– Я хотела поговорить с тобой, – выпалила Варвара, понимая, что сказка кончается, скоро начнут бить часы на городской башне, карета превратится в тыкву, а кучер в крысу. Золушка осталась Золушкой, так и не побывав принцессой. – У меня.., проблемы.

– Я знаю, – согласился он, не понимая, почему у нее так изменилось настроение, – ты придумала, как их решить? Или нашла Пашины деньги?

– Деньги я еще не нашла, – сказала Варвара нетерпеливо, – кстати, это самая большая проблема. Я никак не могу взять в толк, где они могут быть, эти дурацкие деньги!

Тут Иван неожиданно захохотал и повалил ее назад, в омут чистых простыней и разгромленных подушек, и прижал ее руки, и придавил ее ноги, он даже укусил ее, заставив тихонько ахнуть, и вдруг стало совершенно неважно, почему он не сказал ей о своей работе, и что она надумала делать с полумиллионом швейцарских франков, и ничего не осталось, кроме него и его яростных эмоций, и она только принимала их, восторженно ужасаясь тому, что это она – она! – их вызвала, как горные тролли, вызывающие своими заклинаниями извержения вулканов.

Когда они очутились на кухне, было уже совсем темно. Вечернее солнце, махнув на них рукой, убралось за свой океан, зато Иван сказал, что сейчас он затопит камин.

И вправду затопил.

Почему-то Варваре казалось, что топить камин – это очень тяжелая и грязная работа, требующая настоящих крестьянских усилий, но он подошел, присел на корточки, щелкнул зажигалкой, и веселое пламя побежало по сухому дереву, стало потрескивать и подпрыгивать, и Варвара сказала басом:

– Ух ты! – потому что больше сказать было нечего. Очень быстро он приготовил еду – мясо и диковинные, громадные, совсем не весенние помидоры с брынзой, – и Варвара поняла, что голодна, как стая бездомных кошек. Она даже головой встряхивала по-кошачьи, когда поедала свою порцию.

– Еще? – спросил, когда она доела. Варвара посмотрела на его тарелку. Она была почти полна.

– А ты почему не ешь?

– Я ем. Положить еще?

Варваре стало неловко.

Господи, первый раз в жизни у нее.., романтический ужин, и она ест, как лесоруб после дня тяжелой работы!

– Ничего страшного, – сказал он весело, – что ты пугаешься?

– Я не пугаюсь, – пробормотала она, – я хочу с тобой.., поговорить.

– Сейчас поговорим. Доедай, – и он положил ей еще кусок мяса. И этот кусок она тоже слопала.

Вот ужас-то. Самое главное, что и разговаривать ни о чем не хотелось, только бы сидеть возле него, слушать, как трещат дрова, и уговаривать себя, что все это происходит на самом деле.

Чайник зашумел умиротворенным вечерним шумом. Варваре всегда казалось, что чайник шумит по-разному. Утром – торопливо и бодро, вечером – сыто и умиротворенно.