Пер Вале - Подозревается в убийстве

- Не ваше дело. Вон отсюда.

Мартин Бек шагнул к двери.

- Всего доброго, капитан Морд, - сказал он.

- Постойте, - вдруг остановил его Морд.

Он поставил на стол одеколон, положил бритву.

- Я передумал. Сам не знаю почему.

Он сел и налил себе стакан водки.

- Пьете?

- Пью, - ответил Мартин Бек. - Но не сейчас и не теплую водку.

- И я не пил бы теплую неразбавленную. Будь у меня стюард или слуга, который по первому знаку бегом приносит лед и лимонный сок. А что, в самом деле, продать пивнушку, уехать да наняться на пароход в Панаме или Либерии...

Мартин Бек сел к столу.

- Вот только одна загвоздка. Меня не возьмут капитаном. От силы штурманом у какого-нибудь типа вроде меня самого. И уж я не стерпел бы. Задушил бы гада.

Мартин Бек молча слушал.

- Но хоть упиться насмерть в море можно мне или нет? Много ли мне надо было - Сигбрит и пароход. Теперь ни того, ни другого. И околеть спокойно не дают, всякий черт сует свой нос.

Он обвел взглядом комнату.

- Думаете, мне нравится так жить? Нравится в дерьме сидеть?

Он хлопнул ладонью по столу так, что стакан едва не опрокинулся.

- Знаю, знаю, что вы думаете! - орал он. - Вы думаете, я Сигбрит угробил. Да только не было этого. Неужели не ясно? Э, да знаю я цену вам, ищейкам шведским и всем прочим. Полицейские - крысы портовые. Только на то и годятся, чтобы приходить на борт и разживаться выпивкой и сигаретами, а не дашь - пожалеешь. Помню паразита одного в Милуолле, когда мы туда ходили. Этакий бобби. Как пришвартуемся - стоит будто статуя и козыряет. "Йес, сёёр", да "Глэд ту си ю, кэптен". Потом набьет карманы табачком и бутылками так, что еле ползет по сходням. И у нас то же самое.

- Мне не нужно от вас ни водки, ни табака.

- А что же вам нужно, черт возьми?

- Мне нужно знать, что случилось с вашей бывшей женой. Поэтому спрашиваю, что вы можете о ней сказать, что она за человек.

- Человек? Она хороший человек. Чего вы от меня добиваетесь? Я её люблю. А вам надо меня подловить. Слышали от этого полицейского в Андерслёве, что я её поколачивал. А вам известно, что он сам мне однажды по морде съездил? Никогда не думал, что у него духу хватит. Это мне-то - меня всего один раз в жизни били, да и то - четверо против одного. В Антверпене. Но в Андерслёве он был прав, а я не прав, вот и смирился.

Мартин Бек посмотрел на Морда.

Похоже, старается изобразить, что он не так уж и плох...

- Вы долго были женаты? - спросил Мартин Бек.

- Да. Сигбрит было всего восемнадцать, когда мы сошлись. Через два месяца я ушел в плавание. И после все время был в море, только на месяц-другой приезжал домой каждый год, и все было очень здорово.

- Вы говорите об интимных отношениях?

- Ну да. Я ей нравился.

- А остальные десять месяцев?

- Она говорила, что верна мне, и у меня не было никаких доказательств обратного.

- А вы сами?

- Сам-то я в каждом порту душу отводил.

- А что вы говорили дома?

- Кому, Сигбрит? Что говорил - мол, ни разу не изменял, только и ждал отпуска. И теперь ничего не сказал бы, если бы не такие дела. Теперь-то все равно.

- Вы хотите сказать, потому что Сигбрит мертва?

Если Мартин Бек ждал, что его собеседник вспылит, то он ошибался. Морд отхлебнул из стакана, и рука его не дрожала.

- Так и стараетесь меня в ловушку заманить, - спокойно произнес он. Не выйдет. Во-первых, я в тот день был на пароме, а во-вторых, не верю, что Сигбрит мертва.

- А что же вы думаете по этому поводу?

- Не знаю. Зато я знаю кое-что другое, что вам и в голову не приходило.

- Например?

- У Сигбрит есть свое маленькое тщеславие. Ей жутко нравилось быть женой капитана и хозяйкой маленького домика. Пока мы были вместе, нашего заработка вполне хватало. Да у меня еще кое-что для себя оставалось. Потом мы разошлись. Разошлись и разошлись, что тут поделаешь, но с какой стати мне платить ей за то, что она от меня избавилась. Так что никакого пособия или другой помощи она от меня не получала. И после развода ей уже шиковать не приходилось.

- Почему же вы разошлись?

- Невмоготу мне было торчать в этой деревне и ничего не делать. Вот и ударился в запой, орал на нее, мол, убери, почисти ботинки, колотил её, а ей это не по нраву было. И ничего удивительного. Потом-то я себя сколько раз за это ругал. И сейчас сижу здесь и кляну себя. За это и за то, что пятнадцать лет выпивал в день по две бутылки. Поехали!

Морд залпом выпил весь стакан. Двести граммов водки - словно воду, даже не крякнул.

- Хотелось бы выяснить еще одну вещь, - сказал Мартин Бек.