Неле Нойхаус - Ненавистная фрау

— Вот, — гневно фыркнула она, — арестуйте этого маленького подлого вора.

— Обязательно, — кивнул старший комиссар. — Правда, вас я тоже должен арестовать.

— Меня? — Марианна громко засмеялась. — Мы это уже проходили. Исчезните из моего дома, иначе я на вас заявлю.

Боденштайн сунул руку во внутренний карман своего пиджака.

— Вот, — сообщил он, — это ордер на ваш арест. Вы арестованы по обвинению в подстрекательстве к убийству Изабель Керстнер. Вам не следует больше говорить ничего, что может обернуться против вас. У вас есть право на помощь адвоката.

— Вы не сможете ничего доказать, — сказала Ягода с ехидной ухмылкой, — абсолютно ничего.

— Верно, — Боденштайн улыбнулся, — мы — нет. Но Кароль сможет. И так как нам с вашей помощью стали известны его настоящие персональные данные, мы найдем его и доставим сюда. Он совершенно определенно даст показания против вас. Или вы в этом сомневаетесь?

Только теперь Марианна поняла, на какую гигантскую ошибку она дала себя спровоцировать. Она посмотрела на Боденштайна прищурившись, затем признала себя побежденной.

— Я вас недооценила, господин главный комиссар, — процедила она сквозь зубы, — но сначала вы должны его найти. До этого я буду освобождена от заключения под залог. А там посмотрим.

Пия сидела в своем кабинете и печатала на компьютере заключительный отчет. Марианна Ягода провела первую ночь в следственной тюрьме, Сюзанна Кампманн поехала в больницу, чтобы забрать своего неверного, но раскаявшегося супруга. Доктор Михаэль Керстнер и Анна Лена Дёринг забрали в консульстве Аргентины во Франкфурте маленькую Мари. Фридхельма Дёринга доставили в стационар следственной тюрьмы в Вайтерштадте, где уже находился Ганс Нетер Ягода. Его вновь приобретенный конноспортивный комплекс вряд ли бы доставил ему много радости. Кестутис Даутартас, он же Кароль, в действительности оказался не поляком, а литовцем. Он был арестован литовской полицией у себя на родине, в Клайпеде. «Кайенн» Марианны Ягоды полиция Франкфурта обнаружила недалеко от главного вокзала. В комнате Кароля в «Гут Вальдхоф» было обнаружено кое-что из багажа Изабель Керстнер, который она приготовила две недели назад для путешествия в свою новую жизнь в Аргентине. В одном из чемоданов находилась отсутствующая туфля, основание для первых сомнений в суициде.

Пия улыбнулась, когда услышала, как ее шеф давал подробные указания своему сыну по поводу того, что парень еще должен сделать по дому и в саду. Она знала, что поздним вечером из Южной Америки возвращается Козима. Чуть позже Оливер закончил разговор с сыном и вошел в кабинет Пии. Он упал на стул для посетителей перед ее письменным столом, скрестил руки на затылке и улыбнулся.

— Что случилось? — поинтересовалась Пия. — Вы выглядите таким довольным.

— Действительно, — согласился Боденштайн, — в высшей степени довольным. Мы завершили расследование.

— Похоже на то, — кивнула Пия. Она отправила документы на печать, после чего распрямила затекшую спину и зевнула, прикрыв рот рукой. Сегодня ночью она будет спать как убитая и завтра появится в офисе не раньше восьми утра.

— Что вы собираетесь делать сегодня во второй половине дня? — спросил Боденштайн.

— В час я встречаюсь с моим официальным мужем, — напомнила ему Пия. — Почему вы спрашиваете?

— Нас пригласили на гриль-вечеринку, — сказал Боденштайн. — Угадайте кто.

— Понятия не имею. Нирхоф?

— Что за глупости! — Боденштайн улыбнулся. — Риттендорф. Они празднуют возвращение дочки Керстнера. В ветеринарной клинике.

— И они пригласили нас? — Пия вынула стопку бумаги из принтера. — Я этого не понимаю.

— Но вы же не допустите, чтобы я пошел туда один?

— Это служебный приказ или моральное давление? — поинтересовалась Пия с улыбкой и подшила отчет в папку.

— Ни то ни другое. — Лицо Боденштайна стало серьезным. — Ваш муж — это однозначно самое важное. Но я хочу вам еще кое-что сказать.

— Что же именно?

— Это было наше первое совместное дело, и я хотел бы поблагодарить вас за нашу общую работу. Я считаю, что вместе мы — хорошая команда.

Пия попыталась скрыть, как приятна ей эта искренняя похвала.

— Да, — нарочито сухо согласилась она, — это почти так же приятно, как орден «За заслуги перед Германией».

Они проникновенно улыбнулись друг другу.

— Так, а сейчас заканчивайте работу и отправляйтесь на встречу с вашим мужем. — Боденштайн поднялся. — А я еду на гриль-вечеринку.