Александр Субботин - Белоручка

Крагин помедлил.

– В некоторой степени да, – пространно заявил он. – Вы за справедливость, за правду. За всё хорошее против всего плохого, но не идеалист. И знаете, я вам почему-то не верю. Не знаю почему, но не верю. Всё, что вы сейчас говорили, слишком просто и слишком наивно. Вам не кажется, что ваш монолог похож на монолог какого-нибудь супергероя в маске из американских фильмов? Наверное, поэтому я вам не верю.

– Ваше право, – безразлично ответил Капризов, открывая дверь автомобиля и собираясь сесть. – Как я сказал, у меня нет литературного таланта описать то, что я чувствую, когда вижу масштабы ужаса, уродливым проявлением которого выступает в данный момент этот Прядильный тупик. Может быть, как-нибудь потом. Единственное, что я могу сказать в своё оправдание: ни один порядочный и неравнодушный человек не может оставаться в стороне, когда видит горе и несправедливость в отношении простых людей, совершаемую властью.

Крагин посмотрел на советника искоса.

– И вы хотите в качестве порядочных привести к власти нас?

Господин Капризов понял вопрос и, чуть улыбаясь, закачал головой.

– Вас – это сколько человек? Десять? За этими десятью придёт тысяча других – неравнодушных, честных, порядочных. И рано или поздно, а справедливость победит. Вот увидите. А мы с вами – временное явление. Но не просите меня сейчас рассуждать о глобальном. Мы приехали посмотреть на конкретный ужас.

– Но почему Рошинск? – как бы вдогонку спросил Крагин советника, который уже почти скрылся в автомобиле.

– На этот вопрос я вам сейчас не отвечу. Не время. А вообще, наверное, случайность. Так распорядилась сама судьба. Впрочем, не без участия местной власти и таких, как вы. А будь другой город – было бы то же самое. Я бы поехал, нашёл бараки другого города, привёз бы такого же, как вы, на них поглядеть и сказал бы ровно то же самое. Рошинску просто повезло.

День города – это провинциальный праздник. И не важно, в каком городе по статусу, размеру или богатству он проходит: в Москве ли, в Казани ли, или, скажем, в Чекалине – самом маленьком городе России. В любом случае от этого действа всегда веет сухим духом провинциализма, потому как праздник местечковый, с каким бы размахом и помпой его ни проводили. Тут не спасают ни попытки затронуть почти все слои горожан, ни позиционирование праздника как некоей миниатюрной модели другого, поистине важного, дня – Дня России и не страстное желание властей города придать этому событию масштабность. Но надо отдать должное, чиновники стараются изо всех сил: организуют парады, шествия, салюты, концерты на площадях, горожанам разрешают бесплатно посещать музеи и выставки, стараются приурочить к этой дате (обычно это какое-нибудь осеннее воскресенье) открытие станций метро, памятников, спортивных объектов, больниц, школ, мостов, котельных или, за неимением иного, детских площадок во дворах, – но всё равно, как был этот праздник бесхитростным, однообразным и, что более важно, камерным, а оттого провинциальным, так им и остаётся.

Любой день города в России похож на день соседнего города. Впрочем, расстояние не является тем фактором, который мог бы сыграть решающую роль в плане разнообразия программы празднеств, как не может этого сделать даже национальный или местный колорит: День города Калининграда мало чем визуально отличается от Дня города Владивостока, а последний, в свою очередь, окажется очень похож на День города Грозного. Во всех случаях вы увидите массовые шествия с одинаковыми транспарантами, с картонными гербами, народные гуляния, митинги-концерты, а вечером непременный салют. Разумеется, возможны кое-какие отступления от типового плана, но все они воспринимаются скорее как нечто инородное и даже вредное. Власть имущие любят стабильность и понятность. Впрочем, пенять на однообразие всё-таки не стоит. Ведь, наверное, именно в нём, традиционном, патриархальном, всеми негласно принятом и беспрекословно соблюдаемом однообразии и кроется единство граждан всей невероятно пёстрой и такой разной России. Очевидно, есть в этом скучном, на первый взгляд, сходстве какое-то глубинное единство. И единство не сковывающее собой, не угнетающее монотонностью, а именно объединяющее, дополняющее и сглаживающее разноголосицу. По-видимому, поэтому, в какой бы край России ни приехал гражданин, на какой бы день города ни попал, ему везде покажется, что он дома. Что всё знакомо и ясно. И ему умиротворённо будет чудиться, что на эту площадь, на которой теперь развернулись митинги-концерты, он уже когда-то вступал, что лица гуляющих людей он уже видел, может быть на прошлой неделе на углу возле книжного, а ночной салют обязательно довершит картину дежавю, показав в своих всполохах размытый ночными сумерками силуэт доселе незнакомого, но такого родного гражданину города, заставив его обратиться к чёрному небу, которое, как известно, везде одинаково.