Александр Субботин - Белоручка

– Да вы же знаете, – грустно ответил Меркулов, – денег нет. Вот даже на сарафаны для матрёшек не хватило…

– Да при чём тут деньги? – продолжал возмущаться Капризов. – Идея должна быть! И люди сами всё сделают. Или ты хочешь сказать, что на карнавале масок в Венеции все расходы государство оплачивает? Каждую маску? Разумеется, нет! Люди сами готовы всё сделать, лишь бы им идея понравилась. Зато Венеция этим известна на весь мир. А тут… Эх, да что говорить!

Меркулов хитро прищурился.

– При вас такого, – он указал на телевизор, – не будет.

Господин Капризов снял ноги со стола и серьёзно посмотрел на своего секретаря.

– Не шути на эту тему. А лучше даже не упоминай в этих стенах.

Наступило молчание. Меркулов вновь отвернулся к своему ноутбуку, а господин Капризов опять закинул ноги на стол.

– Ты же сам знаешь, что меня здесь не будет, – вдруг смягчившись, сказал Капризов.

– Знаю, – не оборачиваясь, ответил Меркулов.

– Чего же спрашиваешь, раз всё знаешь и слышал?

– Я надеялся.

– Напрасно! – рассмеялся Капризов. – Оставь надежду, всяк этим занявшийся. Лучше расскажи, что там будет на приёме? Ты был там?

– Нет, конечно. Но я кое-что слышал.

Господин Капризов интересовался ежегодным приёмом в честь Дня города, на который созывались все высокие чины губернской администрации и прочих ведомств. Впрочем, ничем интересным приём никогда не отличался, и предназначен он был больше для того, чтобы государственные служащие могли между собой покалякать о том о сём, завести нужные контакты, плотно поесть и хорошо попить. Правда, в последнее время бюджет этого мероприятия был неприлично урезан. И причиной тому, разумеется, была не воля губернатора. Поговаривали, что из Москвы неофициально разослали инструкцию, с тем чтобы на местах не особенно барствовали по различным поводам и не раздражали этим народ. Поэтому местным чиновникам приходилось теперь обходиться больше своими силами и выкручиваться, для чего, опять же как поговаривали, были приглашены на приём, кроме самих государственных служащих, и другие видные лица города, при условии что у них имелись определённый капитал и желание пообщаться с начальствующими мужами, что называется, тет-а-тет, в неформальной обстановке. Не стоит, наверное, говорить, что таких лиц среди предпринимателей и коммерсантов нашлось немало. Пришлось даже производить некоторый отбор, особенно по части полезности: кто занимался продуктами, кто импортом вин, кто мог обеспечить транспорт. Но всё же главное и основное блюдо на этом празднике жизни оставалось без изменений уже много лет и не требовало для себя никаких трат из казны – губернатор.

Приём по традиции проходил в Доме пролетариата. Там же был организован и ужин, для чего множество небольших круглых столиков расставляли по залу. По задумке гости должны были рассаживаться за те столики и на том расстоянии от главного места, где восседал губернатор, согласно своему чину или, если такового не имелось, положению. И чем выше был чин или положение, тем ближе гость мог разместиться к заветному начальству.

Но перед ужином гостей ждала другая, поистине божественная трапеза. Каждый год, в один и тот же день, что бы ни случилось, в Рошинск с концертом приезжал Марк Иосифович Либерзон, известный ещё с советских времён эстрадный певец и обладатель шикарного баритона. Ему было уже под восемьдесят, и ходили слухи, что он давно борется с неизлечимым недугом, что, правда, никак не сказывалось на его концертной деятельности. Он продолжал гастролировать и радовать публику своими выступлениями. Либерзон был так предан своей профессии и так воспитан, что подчас даже не брал плату за свои концерты, когда принимающая сторона очень хотела его видеть, но предоставить гонорар, равный его таланту, по объективным причинам не могла. Поэтому все знали, что Марк Иосифович не считает зазорным и даже, напротив, любит выступать на благотворительных вечерах, вечерах, посвящённых ветеранам, в горячих точках в полуразрушенных помещениях, посещает больницы, – словом, везде, где люди стремятся к прекрасному, но прикоснуться к нему по злому року не могут.

Рошинск для Либерзона был малой родиной, о которой он никогда не забывал и при возможности старался помочь ей в меру своих сил. А силы были немалые. Например, поговаривали, что он, не афишируя своего участия, построил в городе школу, где дети из малообеспеченных семей могли бесплатно ходить в музыкальный кружок. А ещё говорили, что если к нему обратиться с просьбой, особенно если она касается здоровья, и в особенности здоровья детей, то он непременно поможет – правда, просящий никогда наверняка не узнает, кто стал благотворителем.