Александр Субботин - Белоручка

– Хорошо, – сказал Капризов, не зная, как подступиться. – Давайте сперва познакомимся. Меня зовут Дмитрий Кириллович Капризов, я…

– Мы осведомлены, кто вы, – ворчливо перебил пенсионер, который говорил с лёгочным присвистом. – Не будем тратить время на долгие прелюдии. Меня зовут Григорий Брагин. По батюшке – Семёнович. А его, – он указал на соседа на стуле, – Берёза. Это фамилия, но и её будет достаточно. Вас, я вижу, что-то смущает?

– В некотором роде, – вежливо ответил Капризов.

– Наш внешний вид?

– Н-да, – неохотно признался Капризов.

– Почему это вас беспокоит?

Господин Капризов задумался. Облик этих двух отставных сотрудников никак не состыковывался в голове с тем образом, который он нарисовал себе ранее и который позаимствовал из книг и фильмов, в том числе исторических и документальных. В его наивном представлении сотрудники силовых структур почему-то всегда выглядели молодыми, ну или хотя бы среднего возраста, высокими и подтянутыми, аккуратными и ухоженными. Тут же выходило всё с точностью до наоборот.

Пенсионер, который представился Брагиным, хоть по возрасту и не походил на среднестатистического пенсионера, был толстым мужчиной годам к пятидесяти, с лохматой головой, лохматыми бровями и кустистой бородой цвета пыльного мешка из-под картошки. Рубашка с коротким рукавом еле стягивалась на животе, а пуговицы, казалось, держались на последнем издыхании. Под мышками явственно проступили тёмные пятна пота. Его же коллега, что сидел рядом, был, напротив, тощим и испитым человеком, с немытыми, зачёсанными назад волосами и красным, с синими прожилками носом. Глаза его беспрестанно слезились, а рот с большими губами неприятно причмокивал. Он был моложе Брагина, но определить возраст точнее не позволяло его, очевидно, давнее и болезненное пристрастие к алкоголю.

– Ну, как сказать… – начал было Капризов.

– Как есть, так и говорите, – перебил Брагин.

– Его, наверно, беспокоит, – вдруг вкрадчивым голосом пояснил Берёза, повернувшись к коллеге и говоря как бы в пол, – что мы в таком виде не сможем выполнить его поручение.

Сказав это, испитый человек поджал под стул ноги, обутые в совершенно новые белые кроссовки.

– А вам вид или работа нужна? – грубо осведомился Брагин. – А может быть, вы надеялись, что вам пришлют людей в парадной форме с красными лампасами? И чтобы грудь колесом?

– Нет, собственно, к виду я претензий не имею, – смущённо ответил Капризов.

– Это хорошо, – тупо смотря в пол, саркастически проговорил Берёза. Он, кажется, что-то соображал.

– Меня даже это не касается, – продолжал оправдываться советник, а сам с отвращением посмотрел на пыльные и стоптанные чёрные ботинки Брагина. – Это всё ваше дело.

– Именно, что наше, – подтвердил Брагин и огромной пятернёй зачесал назад спадающие на лоб вьющиеся тёмно-русые, без блеска волосы. – Поэтому давайте, как я просил, без прелюдий. Что вам нужно?

– Если хотите знать, – подняв голову, вдруг встрепенулся Берёза, который как будто бы до этого что-то не понимал, а теперь ему всё стало ясно и потому обидно, – мы не абы кто! Если хотите знать…

– Ладно, успокойся, – положив огромную руку на узенькое плечо своего коллеги, сказал Брагин.

– Погоди ты! – огрызнулся Берёза, высвобождая своё плечо. – Ну и что, что вид такой?! Да! Такой вид. Да! Нас жизнь побила. Очень била! А между прочим… Между прочим, если хотите знать, Гришка был лучшим в своём деле долгое время. Но на пенсию его отправили не поэтому! Вернее, по другой причине. По инвалидности. А меня вообще из-за ранения. И что теперь? Мы перед вами отчитываться должны?

Берёза встал со стула, упёрся руками в бока и демонстративно затопал ногой, обутой в свежую кроссовку. Всё это начало походить на театральное представление.

– Поживите с наше, – продолжал он, дёргая руками, – и посмотрим, каким вы станете! Вы ещё не знаете, молодой человек, что вас самих ждёт в будущем. А будущее – это вещь никому не известная! Это вы сейчас сидите тут в чистом пиджачке, а завтра вас, как вот нас, жизнь прожуёт и выплюнет! Завтра же к нам и придёте! Приползёте, может быть… А мы работу свою делали на «отлично». Меня наверх, туда, приглашали! Можете не верить и смеяться.

Но господин Капризов и не думал смеяться, а лишь пытался отвести глаза и не смотреть на этот постыдный спектакль.

– Но это я вам правду говорю, – продолжал доказывать Берёза. – А я не пошёл. И он не пошёл. А знаете почему? А потому, что нам не нужна вот эта ваша кабинетная работа!