Александр Субботин - Белоручка

Закончив фразу, Рихтер, как ученик, сложил руки на столе и принялся внимательно слушать.

– В самом деле, Дмитрий Кириллович? – подхватил губернатор. – Это такая мода теперь? Или, как бы это выразиться… Короче говоря, сколько у вас людей в подчинении было там, в столице?

Капризов обвёл сидящих взглядом и как-то успокоился.

– Есть у меня одна теория на этот счёт, – заговорил он, глядя прямо на Рихтера. – Но зачем о ней говорить – вдруг она окажется неверной? Будет успех – обязательно поделюсь с вами. А пока что будет некоторой самоуверенностью рассуждать об этом. Так мне кажется.

– А… – хотел повторить свой вопрос губернатор.

– А что касается подчинённых, – перебил Капризов, – то если смотреть формально, то у меня их как будто и не было вовсе.

– Ясно, – снисходительно протянул Сенчук, как это бывает в разговоре с теми, у кого не вполне в порядке с головой.

– Я могу идти? – осведомился Капризов.

– Да, пожалуйста, – ответил задумчиво губернатор.

Господин Капризов поднялся и пошёл к двери. Но Сенчук окликнул его:

– Постойте, голубчик, а как же ваше письмо в управление? Вы, я надеюсь, больше не будете туда их посылать без крайней необходимости и не посоветовавшись со мной? Да и какая может быть у вас крайняя необходимость?

– Я пока жду ответа, – неопределённо возразил Капризов.

– Так, голубчик, ответ уже есть. Не ждите писем и сами не тратьте бумагу попусту, когда существует такой чудесный аппарат, как телефон. Мы с Борисом Аркадьевичем уже всё обговорили. Будут вам завтра два человека. Часам к десяти прибудут в полное ваше распоряжение. Вам останется только их проинструктировать – и всё.

– Благодарю, – искренне ответил Капризов.

– И ещё, Дмитрий Кириллович, я смотрю, вы уж как-то прямо не на шутку взялись за своё дело. Это, разумеется, хорошо и похвально. Но не перенапрягайтесь, пожалуйста. Всё-таки не шпионов ловим. Все на виду.

Капризов рассеянно кивнул и вышел.

– Ну и что ты о нём думаешь, Максим? – спросил губернатор у своего референта, когда за Капризовым закрылась дверь.

– А что мне думать, Вениамин Фёдорович? Я его первый раз вижу. А по поводу чего он писал в управление?

– Да чудак-человек, честное слово: просил представить ему список уволенных недавно сотрудников и указать причину их увольнения. А заодно и тех, кто вышел на пенсию.

– Зачем? – удивился Рихтер.

– Чёрт его знает. Как мне Комоедов объяснил, скорее всего – так он между строк понял, – чтобы нанять кое-кого из них для себя. Что-то вроде оперативной работы. В шпионов играть, видимо, собирается. Ну, ему и пришлют двоих.

Рихтер задумчиво постучал ручкой по блокноту.

– Странный он, – сказал референт. – Намучаемся мы с ним. Мутный. Себе на уме.

– Именно что мутный! – хлопнув по столу, Сенчук встал и подошёл к окну. – Прислали бы хоть кого-нибудь понятного. А этот ни рыба ни мясо, а гордости, кажется, на целого министра. Отчёта держать не хочет, забиться в угол решил.

– В каком смысле? – переспросил Рихтер.

– Да я говорю про тот кабинет… Ну, ты знаешь, где начальник юридического того… Теперь этот там поселился.

– А, понял. А про шпионов вы верно подметили, – глядя в спину своему начальнику, запищал Рихтер. – Мне тоже теперь кажется, что он несерьёзный какой-то. Будто в игру какую играть собрался. Послали его к нам не глядя, лишь бы кого прислать.

Сенчук обернулся и почесал голову.

– Не поможет он нам, Максим, в нашей беде, – уверенно заявил губернатор. – Только не навредил бы теперь своим инфа-тле… инфант-лиз… Тьфу ты, чёрт! Ин-фан-ти-лизмом! Ты уж присмотри за ним, Максим, очень прошу.

– Как скажете, Вениамин Фёдорович, – с готовностью отозвался Рихтер.

– Так, ну что там у нас ещё? – Сенчук вновь сел за стол.

…Собеседование с присланным из экспедиции молодым человеком господин Капризов провёл быстро. Дмитрию Кирилловичу всё стало ясно, как только этот паренёк заглянул в его кабинет.

После неуверенного стука обшарпанная дверь кабинета приоткрылась и из щели высунулась глупо улыбающаяся голова с каштановыми вихрами и вздёрнутым носом.

– Можно войти? – спросила голова неожиданно ломаным, чуть с хрипотцой голосом.

– Да-да, – отозвался Капризов.

Дверь отворилась, и паренёк проскользнул внутрь целиком.

Он был небольшого роста и одет весьма странно – в широкий, не по размеру, коричневый пиджак и рубашку, застёгнутый ворот которой был велик до такой степени, что оголял шею чуть ли не до основания тонких ключиц. Весь вид у паренька был какой-то неряшливый, а оттого выглядел он потешно. Прямо-таки беспризорник, какими их рисовали в советских фильмах.