Николай Омелин - Разбойничья Слуда. Книга 3. Отражение

Словно желая лучше разглядеть не ухоженную архангельскую набережную, он замешался и немного повернулся на фарватере. После небольшой паузы пароход, качнувшись на зыбкой речной глади, снова развернулся в сторону пристани, и сверкающий речной вал вновь покатился впереди остроносого корабля. Выплюнув столб черного дыма из когда-то белоснежной трубы, он издал протяжный гудок. Затем, будто очнулся от громкого сигнального звука и что есть мочи заработал гребными винтами.

– «С-субботник» что ли? – слегка заикаясь, произнес худощавый парень, поддерживая руками широкие не по размеру штаны.

– Да, не-е-е, какое там «Субботник», – протянул небольшого роста седой старичок лет семидесяти в сдвинутой на затылок тюбетейке. – «Субботник» же еще на той неделе вернулся. Я видел его. Красавец. А это – «Сосновец». Больше некому. Неуклюжий тихоход. Он такой у нас один, – заметно «окая» со знанием дела добавил он.

– Не-е, не похож, – небрежно произнес еще кто-то из стоящих рядом с ними зевак. – У «Сосновца» труба выше и наклонена больше. И корма не такая…

– Товарищи, – смешно картавя, прервал рассуждения местных знатоков приземистый еврей в маленьких круглых очках. – Вы на флаг посмотрите. Не наш флаг, не рассейский.

Мужчина возбужденно тыкал рукой в сторону корабля, поочередно оборачиваясь то к заике, то к старику. Для пущей убедительности он вытянул обе руки в сторону парохода и даже подпрыгнул от усердия. Он еще какое-то время жестикулировал, не замечая, как вокруг все стихло. Перестали скрипеть сапоги у переминающихся с ноги на ногу милиционеров. Все время кашляющий и стоящий чуть поодаль от всех мужичок на какое-то время тоже затих. Даже с шумом бьющиеся о причал волны и те пропали, растворившись в двинской бездне. Лишь оголтелые чайки пронзительно кричали, нарушая установившуюся на причале тишину. Наконец затих и очкарик.

– Как на кладбище, – нарушил молчание чей-то голос.

И тут же толпа снова ожила, загалдела, то и дело указывая руками в сторону приближающегося морского красавца. Пароход был уже достаточно близко, когда все тот же тучный мужчина в очках с удовольствием выделяя букву «р», произнес:

– Иностранец пришел! Красавец! До чего хорош!

– За лесом п-пришел. Красив, з-ззараза, – поддержал собеседника заикающийся мужичок, подтягивая съезжающие с худых бедер штаны. – Но наша «Аврора» к-к-красивше.

– А ты ее видел? – спросил старичок, сморкаясь в серый застиранный платок. – Видел ли «Аврору»?

– А к-как не видел! П-прошлым августом вот т-тут же возле Соборной п-п-ристани и стояла! – горделиво воскликнул худощавый.

– Правильнее – у Октябрьской пристани, – поправил парня очкастый еврей, будто нарочно подбирая слова со своей любимой буквой р.

– Ну, то с-сейчас кабыть Октябрьская, а тогда Соборной была, – не уступал заика.

– У Октябрьской, – не уступая, настойчиво повторил очкастый.

– А как бы было к-красиво, коли ее бы, к примеру «К-красной» назвали, – мечтательно заметил худощавый, не обращая внимание на очкарика.

– Тебя, милок, как зовут то? – поинтересовался старик, разглядывая пароход.

– Леонид Моисеевич Шиловский, – бойко ответил толстячок, слегка приподнимая рукой свои очки.

– Да, не тебя, – отмахнулся обладатель необычной для этих мест тюбетейки. – Я у него вот спрашиваю, – он ткнул парня кривым пальцем.

– С-савелий, – отозвался худощавый, и покосившись на коротконогого еврея, добавил:

– П-петрович. С-савелий П-петрович Кокин. А т-т-ты кто? Т-т-тебя к-как з-зовут?

– Демьян Пантелеевич Кривошеин, – старик ловко выпрямился и кивнул головой в приветствии. – Если что ты, Савелий Петрович, тут и видел, то никак не «Аврору». Тут тогда «Комсомолец» был. «Ком-со-мо-лец». А «Аврора» на Экономии 14 14 Название одного из портов в городе Архангельске стояла. Ей тут мелко, не пройти. Они вместе прошлый год в Архангельск приходили. Не путай.

Слева совсем рядом раздался протяжный гудок идущего вниз по реке другого парохода.

– Наш родимый к пристани п-поворачивает. «Г-гоголь», как бы не п-п-помешали д-друг д-дружке, – Савелий внимательно вглядывался в сторону начинающего разворот перед пристанью судна.

– Вы меня извините, товарищ Кокин, но какой это «Гоголь»? То «Желябов»! С Котласа пришел. Они очень похожи. Только названием и отличаются. У «Желябова» на правом борту заплата. Отсюда не увидишь. С того борта она. От союзничков 15 15 Интервенты – союзники белого движения на Севере России в 1918—1920 гг. снаряд прилетел еще в девятнадцатом, – со знанием дела проговорил Леонид Моисеевич.