Владимир Буров - Hannibal ad Portas – 9 – Пока еще любовницы

Я тоже открыл дверь, хотя смог закрыть рот от радостного удивления, – испуг – значит – остался снаружи.

И посоветовала после почти неизъяснимого наслаждения:

– Не бойся меня.

Она мылась под душем, как за его стенкой почти в детстве – я:

– Только подсматривал, второй раз не в силах сделать даже одного шага.

Но не до такой степени, разумеется, как никогда не заходите в магазин Посыл-Торгами – очень опасно, ибо:

– Если сегодня вас выпустили из него в качестве Приманки – второго не будет – увидите злого, но не думаю, что Быка Древнеегипетского, – а:

– Неужели еще хуже?!

Я танцевал с ней на расстоянии почти полностью вытянутой руки, но всё равно сомневался, что это не груди ее мешают, а она сама уперлась в меня лапами, как медведь студебеккерный – ни поднять, ни сдвинуть – можно и не пытаться. С другой стороны, именно с этого, уже на танцах в кабаке то ли Клайпеды, то ли Паланги – начинал, нет, не свой, и даже не ее, а именно:

– Наш общий трахтенберг.

Она только на вид радовалась, а изнутри:

– Очень уже сильно, – что у меня тряслись руки до такой степени:

– Ни покараулить, ни подержать.

Как в детстве Мопассана – точнее:

– Меня, как Мопассана, – пришел к ней на дом, проверить, так сказать, уже заученную эрудицию, и не удержался положил на стол фотографию:

– Ее лично голой, и мало того – еще улыбающейся, как счастью, – и:

– Теперь думаю не только в ней, но и шофера автобуса – или даже грузовика – который привез наш класс на ту лесную экскурсию – перед ней, хотя его и не было видно на фото.

Одну я назвал по имени – или пусть будет попроще пока:

– Математичкой, – которой она и была, вторую Технологичкой, – богини, которые к счастью немного не дотягивали до слишком буйной фантазии Рубенса.

Рубенс – скорее всего – их и не трахал, ибо и вряд ли, и вообще возможно. А если, да, то я тоже не против узнать этот тайный маневр, проникающий, да, ниже пояса, но – вот именно:

– Только через душу.

Когда увидел О-Клю то ли среди гостей ресторана, то ли она пришла работать в Технологический или Нормировщицей, как обычно, – удивился и даже очень, что царство моей молодости смогло настолько приблизиться, – что, точнее, чтобы:

– Быть здесь.

Хотя, как сказал Хемингуэй, – это царство:

– Всегда со мной.

Сила противостояния этому царству местной Прохиндиады такова, что допускает возможность присутствия Хемингуэя, – но только, как:

– Пленника.

В Апокалипсисе Мела Гибсона было хуже:

– Сразу отрубали голову на Пирамиде Жертвоприношений, – но теперь понятно:

– Только для того, чтобы люди меньше мучились.

Хемингуэй, следовательно, только вводит людей в заблужденье ложной надеждой на счастье, как не только право имеющих на него, но и могущих его осуществить, как Пушкин.

– Это всё? – спросил, оглядывая тех, кто мне его передал.

Но ответили скромно, боясь взять на себя даже часть ответственности:

– Его передала Нормировщица.

И вопрос, заданный – однако – Чон-Ки-Ным:

– Почему я не уехал в Германию, – как, например, друг ситный Лайзы Миннелли.

Пусть даже с той же мыслью, что и она.

– Отвалить оттуда в Америку, благословенную для тех, кто запас для этого переезда деньги, – как обычно, – в:

– Валюте.

Осталось только узнать:

– Есть ли она у нас, на самом деле?

Утром мог вспомнить только одна, поняв, наконец. Что спал сегодня всё-таки один, – так как:

– Неужели не только с ней – удачей – но и победой хоть второй раз в жизни:

– Рассчитался до такой степени, что и они – не растерялись:

– Отвалили, – куда – уверен, искать не только не буду, но и не хочу.

Пришлось принять на веру, хотя, может, и не самое печальное:

– Вернулся я на Родину

Шумят березки стройные,

Здесь много лет без отпуска

– Что делал – теперь уже не пойму, – но:

– Вспомнить, надеюсь, удастся.

Что делал, собственно, герой моей молодости Эрнест Хемингуэй, когда уже – увы:

– Вернулся на Родину?

Ответ здесь всегда один и тот же:

– Щипал траву. – В переводе даже не древне-руз-ский:

– Ходил по кабакам и барам.

Но вот, что важно:

– Только, как в Островах в Океане, – где:

– Где проводил всё своё остальное время, – громя, нет, конечно, нет, не недобитых и не недорезанных буржуев, – ибо все ими были и так уже, – а:

– Немцев настолько славившихся своей воинственностью, – что и:

– Воевали только для того, чтобы воевать, хоть с лучшим другом даже Эс-Тэ, – тоже мечтающем быть, как – далеко не во сне: