Антон Леонтьев - Остров вчерашнего дня

Тот бросился за ней, пытаясь оправдываться и весьма жалким тоном что-то лепетать, но она не слушала его, а нагнав полковника Маккинзи, произнесла:

– Сэр, вам наверняка во время войны пришлось многое повидать!

Она-то думала, что этой репликой спровоцирует нескончаемый поток воспоминаний старого вояки, который спасет ее от общества Ломбарда, но полковник, всматриваясь в даль, заметил:

– Ах, мисс, это было так давно, я ничего уже и не помню…

Ну да, он упорно не хотел говорить о войне, потому что она была связана для него с изменой жены и с намеренной отправкой на смерть подчиненного и, кто знает, друга.

– Лучше скажите мне, кто этот мистер Дадд? Я с ним не знаком, но он прислал очень любезное письмо, даже оплатил мне билет в первом классе, сообщил, что будут старые армейские друзья и мы отлично проведем время…

Ну да, Eu. R. Dudd отлично знал, как заманить на остров каждого из «альбатросов».

Нине пришлось признаться, ничуть не кривя душой:

– Я его не видела и, как и вы, полковник, впервые еду на остров…

…Вещи уже были погружены, небольшой моторизированный баркас покачивался на волнах, а Альберт Нарракот старательно помогал судье Уоргрейву, который ступил на палубу последним, а до этого флегматично дымил на причале сигарой, пройти к своему месту, когда Нина заметила большую белую птицу с черной окантовкой на крыльях, которая величественно кружила прямо над ними.

– Это альбатрос? – спросила она, и в этот момент птица, спикировав вниз, выхватила из воды извивающуюся серебристую рыбу и, зажав ее в крепком клюве, полетела с ней прочь, куда-то в сторону острова.

Там, где у нее наверняка было гнездо.

В котором ее ждал маленький альбатрос?

– Да, мисс, – подтвердил молодой капитан, заводя мотор. – Полно их тут, хотя дядя рассказывал, что раньше, еще при старой королеве, их вообще были целые полчища. Безжалостные птицы, хотя и красивые…

Как и мистер Дадд, который и пригласил их на остров Альбатросов.

Синеглазый нахал Ломбард вдруг завораживающе продекламировал:

Мисс Блор одобрительно заметила:

– Отрадно, что молодое поколение читает классику. Жаль, что мистера Шелли в наши дни незаслуженно забыли!

Старая (или не очень!) дева имела в виду поэта-романтика Перси Шелли, друга Байрона и мужа той самой Мэри Шелли, которая написала «Франкенштейна». Тот Шелли в возрасте неполных тридцати утонул в Средиземном море – как приятно, однако , было думать об этом, глядя на нескончаемую водную поверхность! Хотя старая дева что-то напутала: разве Шелли? Не зря же Нина была кандидатом филологических наук – хоть и не в этом мире.

Ломбард поправил:

– Мистера Кольриджа, а не Шелли, мисс Блор.

Та, фыркнув и возмущенно сверкнув пенсне, ответить не удосужилась, а Ломбард даже словно виновато пояснил:

– В детстве садист-гувернер в качестве наказания заставлял наизусть учить, до сих пор в памяти сидит намертво!

Ах, вот оно что…

Нина припомнила из далеких времен универа неудобоваримый оригинал на намеренно устаревшем, даже по меркам конца XVIII века, английском и лучистый, хоть и не во всем точный перевод Гумилева: старая дева (ну, или не очень) имела в виду поэта-романтика Самюэла Томаса Кольриджа «Сказание о старом мореходе», в которой у альбатроса была не последняя роль, а также появлялись силы ада и рая, живые мертвецы, «Летучий голландец» и сама Смерть, игравшая на человеческие жизни в кости.

Как и мистер Eu. R. Dudd, в партии которого ставками тоже были человеческие жизни: их собственные.

– Вижу, мисс Клейторн, вы не входите в число почитателей творчества Кольриджа? – спросил Ломбард. – Ну да, вы же выросли в другой стране. А я вот знаю эту поэму, до сих пор наводящую на меня ужас, наизусть! Уж не поэтому ли этот унылый клочок суши назвали в честь альбатросов? Думаете, там тоже обосновалась смерть?

Eu. R. Dudd – однозначно Ломбард?

А потом имело место дежавю. Баркас уже отдал швартовы, как вдруг, оглушительно сигналя клаксоном, на пирсе появился сверкающий белый автомобиль.

Так было и в романе Кристи, и в советском фильме. Там молодой красавец Энтони Марстон предстал едва ли не мистическим явлением и своего рода посланцем богов – и все запомнили эту сцену, даже убивший его через пару часов судья Уоргрейв.