Антон Леонтьев - Остров вчерашнего дня

Он ей больше явно не понадобится.

С Верой Клейторн, которая ничуть не походила на Татьяну Друбич, Нина сходства не имела, однако, уже имея опыт в подобного рода делах, ногтем осторожно подцепила черно-белую фотографию Веры на паспорте и аккуратно отклеила ее.

На пустое место она, посетив фотографический салон, прикрепит свою собственную.

В чемодане несчастной Нина между страниц романа Ариадны Оливер «The Z.Y.X. Murders» обнаружила также пачку перевязанных лиловой ленточкой писем, просмотрев которые покраснела и отложила их в сторону. Это были любовные эпистолы той, что свисала с потолка. Вера строчила в свое время полные любви послания некому Хьюго Хэмилтону, тот отвечал ей в подобном же тоне – до той поры, пока Клейторн не убила его племянника.

Того самого, который стоял между Хьюго и наследством с дворянским титулом.

Последнее послание от Хьюго, датированное 19 сентября позапрошлого (по местным меркам) 1934 года, было крайне сухое, извещавшее ее, что ничего общего с ней он иметь более не намерен, отсылает ей обратно все ее послания и больше не любит ее, а только ненавидит.

Хотя, судя по эмоциональности пусть и короткого, но емкого послания, мужчина определенно продолжал испытывать к Вере чувства.

Понимая, что эти послания или окажутся в руках полиции и коронера, который будет вести дело о кончине Веры, или, что хуже, попадут к хозяину этой сомнительной гостиницы или пансиона, который наверняка сначала перероет весь незамысловатый скарб покойной, прежде чем известить власти, Нина решила, что заберет письма с собой.

Потому что, как и паспорт, Вере, свисающей с потолка, они больше уже не понадобятся.

В чемодане Нина наткнулась на стопку детских вещей, но разве у Веры Клейторн были дети? Пока она размышляла над этим вопросом, в дверь комнаты вдруг постучали.

Нина, потерявшая счет времени, замерла.

– Мисс, завтрак заканчивается через четверть часа! – услышала она громкий женский голос.

Нина, прижав ко рту ладонь, произнесла:

– Благодарю вас, но мне нездоровится. Я завтракать не буду.

Она надеялась, что ее акцента не заметили или не обратили на него внимания, потому что настоящая Вера Клейторн говорила на английском, конечно же, без оного.

Нина пролистала роман королевы детектива этой литературной вселенной, под обложкой которого она обнаружила любовные письма. Это была здешняя версия отлично знакомого ей романа Агаты Кристи «The A.B.C. Murders», который на русском назывался «Убийства в алфавитном порядке» – одно из ее любимых произведений.

А здесь это были «Убийства в обратном алфавитном порядке».

Наконец, там же, в чемодане, под стопкой детских вещей, она обнаружила набор ножниц.

Обведя взором комнату Веры, Нина поняла, что делать ей здесь больше нечего.

Хотя нет, есть еще кое-что.

Взяв самые массивные ножницы, Нина снова взгромоздилась на стул и, стараясь не смотреть в распухшее лицо покойницы, попыталась перерезать веревку.

Конечно, она могла просто так удалиться, прихватив и паспорт, и приглашение, и билет, и даже любовные послания, но ей было жаль Веру Клейторн, место которой она намеревалась занять.

Пусть она и была преступницей и даже убийцей ребенка, но она же совершила это из-за любви. Впрочем, это ее не оправдывало.

Но и оставить Веру свисать с потолка, хотя поступить именно так и было бы наиболее разумно, Нина не могла.

Просто не могла.

Поэтому она намеревалась снять ее с крюка и уложить хотя бы на кровать. И накрыть одеялом, ведь Вера была в исподнем, а если ее обнаружат в петле, то комната, заполненная любопытными мужчинами, превратится в посмертное судилище.

Вернее, выставку смерти, экспонатом которого будет Вера.

Однако разрезать веревку даже большими ножницами оказалось проблематично, и Нина, понимая, что придется оставить все как есть, вздохнула. Похоже, надо было просто уносить ноги.

Едва она так подумала, как дверь номера, убийцей только прикрытая , вдруг внезапно распахнулась, и Нина увидела молодую румяную полноватую девицу в форме горничной, которая держала в руках стопку полотенец и наволочек.

– Ой, мисс, извините, я думала, что вы на завтраке, вы ведь всегда в это время обычно… – начала она, глядя с порога на смятую кровать.

А потом, переведя взор чуть в сторону, увидела неприглядную картину: Веру Клейторн с распухшим лиловым лицом и вывалившимся языком, в одном исподнем, свисающую с потолка, и Нину, балансирующую рядом с ней на стуле, с большими ножницами в руке.