Николай Гуданец - Бомбардировщик для бедняков

– Да, всегда бы так. А теперь поехали к Раймонду. У него к нам есть не телефонный разговор, – Чернышев захлопывает папку и энергично встает со стула.

– Не из-за меня ли, часом? – настораживаюсь я.

– Без понятия.

– Что ж, поехали.

Спустя полчаса мы входим в офис Раймонда, и тот приветствует нас до того лучезарно, что я ожидаю какой-нибудь крупной пакости.

– Надеюсь, ваше здоровье не пострадало? – осведомляется он, глядя на мой залепленный пластырем висок.

– А ведь ваши люди за мной ходили, – я по наитию режу напрямик. – И драку видели, так?

Огорошенный Раймонд медлит с ответом полсекунды, что само по себе является красноречивым признанием. Наглый блеф в стиле Чернышева срабатывает, отпираться уже ни к чему.

– У них был приказ не обнаруживать себя ни при каких обстоятельствах, – нехотя цедит он. – Поэтому они не вмешались. Вы не в претензии?

– Ни капли. Как видите, сам разобрался.

– Да, подготовка у вас хорошая. Очень хорошая подготовка… Может быть, перейдем к делу?

– Давайте, – соглашается Чернышев.

– Оперативники Шестого отдела МВД вчера вечером арестовали Германа Ружанскиса, – вещает Раймонд, расплываясь в торжествующей улыбке. – Интересно?

– Это парень, который сегодня был на кладбище с Ларой, – объясняет мне всезнающий Чернышев. – Ее прежний любовник.

– Очень интересно, – киваю я.

– При обыске на квартире Ружанскиса найден незарегистрированный пистолет системы «Макаров». Сегодня утром на допросе Ружанскис признался, что застрелил Илью Пугачева. Это подкреплено результатами баллистической экспертизы.

– Твою мать… – шепчет Чернышев.

– Заранее обдуманное намерение Ружанскис отрицает. По его словам, имела место ссора на почве ревности. За день до убийства он приходил к Пугачеву выяснять отношения, но у того сидел в гостях господин Грушкин, – при этих словах Раймонд мельком взглядывает на меня. – Тем вечером Пугачев говорил о террористической организации «Черная звезда». И Ружанскис решил запутать следы. Он взял уголь и нарисовал на стене над трупом Пугачева перевернутую пентаграмму. После чего ушел, купил бутылку водки «Браво» и напился.

– Только пусть он бабушке своей расскажет, что не было у него никакого обдуманного намерения, – ворчит Чернышев.

– Это уже в компетенции суда, – разводит руками Раймонд.

Ну вот все и разъяснилось. Никакой «Черной звезды» на самом деле не существует. Откровенно говоря, тут с самого начала попахивало блефом.

– Шутники-затейнички, мать их за ногу, – щерится Чернышев. – А у нас тоже есть для вас хорошая новость.

– Вот как? В самом деле?

И Чернышев рассказывает вкратце о признании, которое сделал ему Старков.

– В общем, один придурок написал, другой заснял, а третий выстрелил, – заключает он. – Ложная тревога, и ничего больше.

Вечно хмурый Раймонд потирает руки, впервые вижу, чтобы он так сиял от восторга.

– Это хорошо. Это просто прекрасно. Вы отлично поработали, господин Чернышев. Надеюсь, мы и дальше можем консультироваться у вас по щекотливым вопросам?

– Разумеется, взаимно, – следует прозрачный намек.

– О да, безусловно!

Распрощавшись, мы покидаем контору враждебно-дружественной латвийской спецслужбы.

Обуреваемый радостью пополам со злостью Чернышев то и дело на ходу фыркает, бормоча себе под нос бессвязные матюги. Сегодня он припарковал машину далече, на бульваре напротив Эспланады. Шагаем туда, но возле переоборудованного в ресторан Колоннадного киоска я останавливаюсь.

– Погоди-ка. Мне надо позвонить в Москву, лучше из автомата. Дай карточку, пожалуйста.

– Держи, – Чернышев достает из бумажника и вручает мне десятилатовую телефонную карточку. – А я тебя в машине подожду.

Я вхожу в таксофонную кабину, которые густо понатыканы по всему городу и позволяют звонить в любую точку планеты, где есть телефон. Быстро разбираюсь в устройстве незнакомого таксофона, вставляю карточку, набираю код России, затем Москвы, номер коммутатора и прямой телефон моего шефа.

– Алло? – сразу откликается он, словно руку держал на трубке.

– Геннадий Васильевич, это я, из Риги.

– Ну, как успехи?

– Есть результат, – браво рапортую я и добавляю. – Конечный.

– Уверен?

– Да. На все сто.

Ничего большего по телефону сказать нельзя.

– Хорошо. Возвращайся, жду, – генерал кладет трубку.

Добравшись до серого «Вольво», сажусь и возвращаю телефонную карточку Чернышеву.

– Дозвонился? – интересуется тот.