Николай Леонов - Хранители смерти

Лицо Трутнева разгладилось, теперь он уже не выглядел испуганным.

– Поговорить о картинах? Странное времяпрепровождение для полковника полиции, тем более в полночь. Но раз пришли, заходите. Давайте побеседуем о живописи. Среди моих знакомых не так много людей, с которыми я могу поговорить на эту тему.

Хозяин дома отступил в сторону, давая гостю войти, запер за ним калитку, а затем повел к дому. Идя вслед за ним, Гуров обратил внимание на то, что весь дом погружен во тьму, светит только одна лампа над входной дверью. «Кажется, я его все-таки разбудил, – заключил сыщик. – Неудобно получилось…» И он сказал:

– Вы уж меня извините, Иван Никитич, что я вас побеспокоил в столь позднее время. Я надеялся, что вы еще не ложились…

– Раньше я действительно ложился поздно, иногда за полночь, – не оборачиваясь, ответил хозяин. – Но теперь как-то…

Он не договорил, потому что на втором этаже открылось окно, и женский голос спросил:

– Ваня, что там? Что случилось? Беда с Лизой?

– Нет, Танюша, ничего не случилось, совсем ничего! – поспешно ответил Трутнев. – Просто один деловой партнер зашел – поздний визит. Коротко с ним переговорим. С Лизой все в порядке, она спит. Не стой у окна, вдруг простудишься – ветер такой холодный! Ложись, Танюша, я скоро тоже приду!

– Хорошо. Я и правда лягу, мне что-то…

Не договорив, она закрыла окно. Весь эпизод не занял и двух минут, однако Гуров сделал из него сразу несколько выводов. Он отметил, с каким страхом говорила женщина, оценил слова про Лизу (скорее всего, дочь Трутневых) и поведение хозяина. «У них какая-то беда, – сделал вывод сыщик. – С дочерью, и не только. Кажется, с женщиной, с Татьяной, тоже нехорошо. Им сейчас явно не до живописи».

Они поднялись на крыльцо и вошли в дом. Хозяин включил одно бра на стене, и в слабом свете этого бра Гуров смог оглядеть холл. Когда-то этот холл выглядел роскошно: пол покрывает мраморная плитка, на стенах – несколько картин, повсюду цветы. Однако, несмотря на плохое освещение, сыщик успел заметить толстый слой пыли на полу. А еще он заметил, что многие цветы завяли – видно, за ними давно не ухаживали.

Они прошли в гостиную, и здесь Гуров увидел такое же запустение. Гостиная большая, можно устраивать приемы. С потолка свисают светильники самых причудливых форм, у стены стоят несколько скульптур, и на стенах тоже висят картины. Но, очевидно, никаких приемов здесь давно не устраивали: на полу валяются бумажки и мелкий мусор, на дорогущих кожаных креслах и диванах в беспорядке свалены подушки и чья-то одежда, а из всех светильников хозяин почему-то включил только лампу, стоящую на низком столике.

– Присаживайтесь, – пригласил хозяин, сняв с одного кресла чье-то пальто, а с другого – две подушки, на которых сыщик успел разглядеть подозрительные коричневые пятна. – Спрашивайте, что вы хотели узнать. Только я надеюсь, что наша беседа не очень затянется – жена беспокоится, когда меня нет рядом.

– Я постараюсь все сказать как можно короче, – заверил Гуров. – Речь идет о картинах Константина Закатовского. Насколько я знаю, вы приобрели две картины этого художника.

– Да, вас правильно проинформировали. Я приобрел два полотна в свое время.

– А можно их увидеть? – попросил сыщик.

– Ну да… – Ответ Трутнева прозвучал как-то неуверенно. – Пройдемте к той стене.

Гуров полагал, что теперь-то хозяин включит верхний свет, но Трутнев включил только слабое бра. Хозяин и гость подошли, и Гуров увидел картину.

– Вот, это и есть мой Закатовский. Картина называется «Встреча».

– А где же второе полотно? – продолжал интересоваться Гуров.

– Второе… – Трутнев вздохнул. – Вторая картина, «Расставание», висит наверху, у жены. Понимаете, она никак не хочет расставаться с этим полотном, вот я и перевесил его в ее спальню. Вы же не пойдете туда в такое время?

– Нет, конечно, – заверил его Гуров. – Значит, вы приобрели две тематически связанные между собой картины, диптих?

– Ну да, – кивнул Трутнев. – А вы, оказывается, разбираетесь в живописи! Да, я купил диптих. Я, как только его увидел, сразу решил: эти картины будут моими! И добился-таки своего!

– А где вы их увидели? Вы контактировали с наследниками художника?

– Нет, не с наследниками. Я эти полотна приобрел еще пять лет назад у самого Константина Евгеньевича. Пришел к нему в мастерскую, увидел их и сразу решил. Долго же мне пришлось его уламывать! Закатовский не любил расставаться со своими полотнами, почти ничего не продавал. Но я все-таки его уговорил.