Елена Михалкова - Пирог из горького миндаля

– Инга Семеновна у нас двадцать пять лет работает, – с гордостью заметил издатель. – Память компьютерная! Всех помнит, каждую писательскую сволочь!..

Он спохватился, что чересчур увлекся.

Макар внимательно просмотрел условия и поднял глаза на помощницу Квадрина.

– И вы хотите сказать, Савельев получал эти гонорары?

– Нет, – уверенно ответила женщина. – Он получал значительно больше. Шесть его книг были экранизированы. Телевизионный фильм «Простая история» – слышали?

Илюшин покачал головой.

– Очень популярен был. О поселковом враче, который влюбляется в деревенскую девушку.

Бабкин догадался, что помощнице Квадрина нравился этот фильм.

– А еще какие? – Илюшин мрачнел с каждой секундой.

– «Ветер любви», «Поселок «Райские Кущи», «Электричка до моря», – не задумываясь, перечислила Кожевникова. – Это самые известные. Их повторяли через несколько лет. Названия, конечно, не савельевские, это киношники придумали. Но в основе сценариев его сюжеты.

– Вы не переживайте! – с самыми лучшими побуждениями добавил Квадрин. – Прохора Петровича у нас не обижали. Уж кто-то, а он не бедствовал. После кризиса девяносто восьмого хвастался мне, что оказался даже богаче, чем был – успел перевести рубли в доллары. К тому же человек он был скромный, вилл на Тенерифе не завел, в рулетку не проигрывался. Сидел себе как сыч под Тулой. И ему на безбедную жизнь хватало, и наследникам осталось. Эх, качественный был мужик, светлая ему память! Нынче таких не делают.

– Почему сразу тупик? – сказал Илюшин.

Однако по обескураженному лицу друга Сергей видел, что у Макара тоже есть ощущение выросшей перед ними стены.

Они продвигались так быстро, были так убеждены в истинности своих предположений. История пятнадцатилетней давности лежала перед ними свернутая, как ковер, и оставалось сделать лишь одно движение, чтобы он раскатился, открывая взгляду детальное полотно. Оба были уверены, что рисунок этого ковра им известен. Все фрагменты ложились один к другому, заполняя пространство гармоничным узором.

И вдруг выяснилось, что узор существует только в их воображении.

Ковер рассыпался на нитки.

– А если Прохор хотел создать заначку на будущее? – мрачно спросил Бабкин. – Старуха вот-вот помрет, ее сын запрет украшения в сейфе, и Савельев решает опередить…

Он замолчал, потому что Илюшин скептически пожал плечами.

– Не в характере Савельева такая предусмотрительность. Грабить старуху с сомнительным напарником, чтобы обеспечить себе будущее, которое и так обеспечено? Нет, Серега. Прохор тут ни при чем. Мы с тобой ошиблись.

«Как ни при чем, – хотел сказать Бабкин, – когда чертов старик как будто стоит за каждым деревом. В любом рассказе слышишь имя Прохора, в каждой щели блестит его хитрый глаз».

– Тебя сбивает с толку, что Савельев был кем-то вроде божка этого дома, – ответил Макар на его невысказанные мысли. – Ему стало скучно, а такие люди способны развеивать скуку лишь с помощью игры в других человечков. Когда-то он наблюдал, как ссорятся между собой его дети и племянницы. Ему стало интересно, продолжат ли внуки эту традицию.

– Думаешь, он врал насчет выбора призового щенка?

– Нет, не похоже. Это был приз. В детей можно играть очень долго.

– Как будто он в собственных не наигрался!

– Конечно, нет. Один его бросил, второй сбежал. К тому же они его не устраивали. Некондиционные дети, понимаешь? А тут шанс все исправить. Переиграть заново, уже с годным внуком. Мне вот интересно, как Прохор видел себе совместное будущее с тем, кого он выбрал…

Илюшин задумался.

– А мне интересно, кто убил Пашку Варнавина, – грубовато сказал Бабкин. – Макар, давай работать.

– Угу.

– Что – угу?

– Я думаю.

– Ты фантазируешь. – Бабкин встал и тряхнул Макара за плечи. – Давай, соберись! Нарисуй своих кракозябр, приглядись, почитай знаки на кофейной гуще… Ну, давай!

– Устал я, Серега, – сказал Макар, и Бабкин опешил. – Пора менять профессию.

Несколько секунд Сергей не сводил с него пристального взгляда, пытаясь понять, не издевается ли над ним Илюшин.

– Спятил, что ли?

Илюшин молчал.

– Макар, ты чего?

– Теряю хватку, – наконец нехотя сказал Илюшин. – Первая ступень по лестнице вниз.

– Какая еще ступень? Слушай, хорош бредить. Давай я тебе кофе сварю. Выпьешь и подумаем, что мы упустили.

Но на предложение выпить кофе Илюшин, кажется, первый раз за все время, что они были знакомы, ответил молчаливым отказом.