Александра Маринина - Воющие псы одиночества

- Он что-нибудь сказал?

- Ну неужели! Мы ж готовились, не как-нибудь. Там сейчас маленький Заточный резвится на его костях, а я вышел на пять минут пописать и тебе позвонить. Этот тип Веру уже сдал, так что Афоня сейчас строчит запросы в МИД и в Интерпол, чтобы Лозинцеву в Германии задержали и нам выдали. Остальное она сама расскажет, никуда не денется. Ты когда приедешь?

Когда она приедет? Обратные билеты у них с открытой датой, можно улетать хоть завтра, ведь она поклялась Чистякову, что они едут в Баден-Баден только по делу, а дело уже сделано. Как Лешка скажет, так и будет.

- Сейчас, Юр, секундочку, - она прикрыла микрофон ладонью. - Леша, мы когда вернемся? Завтра?

- Там все в порядке? - спросил Чистяков.

- Да, ребята все сделали. Нам здесь больше ничего не нужно делать.

- Ка-ак это не нужно? - улыбнулся он. - А римско-ирландские бани? И в Термах мы почти ничего не успели, ты даже не все массажи попробовала, Я уж не говорю о достопримечательностях, которых ты не видела. Скажи Короткову, что ты прилетишь послезавтра.

- Юра, послезавтра, - сообщила она в трубку.

- Ну и ладушки. Как узнаешь время прибытия, звякни, я вас встречу. Слышь, мать, я тут Жванецкого вспомнил.

- Это с чего?

- А помнишь, у него была миниатюра, в которой он говорил, что слова «мне в Париж по делу надо» оказались при советской власти забытыми. Я как узнал, что ты в Баден-Бадене, так и вспомнил. Сашке передай, что с меня бутылка. Если бы не его деньги, мы бы с этой серией еще сто лет возились.

- Сашке бутылка, а мне?

- Ты же не пьешь. Но я могу тебя поцеловать. Страстно. Хочешь?

- Да иди ты, - рассмеялась Настя. - Ладно, пока. Она спрятала телефон в карман и собралась было идти дальше вверх по лестнице, но вдруг почувствовала, что ноги отказывают. Нет у нее сил, не может она больше никуда идти. Сейчас она сядет здесь, на холодном камне, достанет сигареты и будет сидеть до завтрашнего утра. Нет, до послезавтрашнего. И отсюда - прямо на самолет.

- Леш, - жалобно сказала она, - у меня что-то ноги не идут. Слабость какая-то.

Он крепко обнял Настю, прижал к себе.

- Это сейчас пройдет, - шепнул он ей в ухо, - ты просто переволновалась. Вчера перелет, сегодня столько волнений, а ты уже не девочка.

- Эй! - донесся откуда-то сверху голос Саши. - Вы там не заблудились?!

- Сейчас идем! - громко ответил Чистяков. - Аська покурить остановилась! Сейчас, две минуты!

Настя стояла, привалившись к мужу и стараясь унять дрожь в ногах.

- Все пройдет, - мерно нашептывал ей Алексей, - все пройдет, все будет хорошо. Мы поднимемся к замку, потом спустимся, пойдем в гостиницу, это совсем близко. Ты примешь душ, ляжешь спать, как следует выспишься, а завтра мы пойдем в Термы, потом в бани, потом будем есть вкусное мясо и вкусные пирожные, и много гулять, и пить много хорошего вина, и все у нас будет просто отлично.

- Спасибо тебе, Лешик.

- За что?

- За завтрашний день. Ты же мог потребовать, чтобы мы завтра улетели.

- Но ведь я тебе обещал два дня. Асенька, я, конечно, человек со странностями, но я не садист.

Постепенно ноги пришли в себя, одумались и согласились идти, и Настя с Лешей потихоньку двинулись по лестнице вверх.

Владимир Ренков, которого Лиля Стасова знала под именем Кирилла, познакомился с Верой в казино. Он находился в Баден-Бадене третью неделю, играл постоянно и по-крупному, здорово проигрался, причем в запале проиграл не только свои деньги, но и чужие, взял в долг, но и это проиграл, одним словом, положение у него было аховым. Вот тут и попалась на его пути Вера Лозинцева. Первое знакомство, назавтра встреча за кружкой пива. Ренков был готов на все, чтобы не попасть в зубы кредиторам, и Вера это неведомым образом почуяла. Она сказала, что есть человек, который готов хорошо заплатить за выполнение поручения в России, но поручение сложное, опасное и не совсем обычное. Ренков, разумеется, согласился встретиться с этим человеком и переговорить.

Для переговоров пришлось ехать в Страсбург. Когда Владимир узнал, что от него требуется, он даже не испугался. Чужая смерть его не страшила, а в собственной удачливости он был уверен. Люди, не уверенные в том, что судьба, к ним благосклонна, не играют в рулетку. Человек в Страсбурге назвал ему сумму гонорара, не очень большую, но вполне достаточную, чтобы покрыть долг. Ренков согласился.

Однако, поразмыслив немного, он пришел к выводу, что на самом деле заказчиком является не человек из Страсбурга, а сама Вера. Очень все это было по-женски, очень напоминало месть, растянутую во времени, а не разовую акцию. Ему было очень страшно в тот момент, когда он делал то, за что ему обещали заплатить, и он говорил себе, что никогда больше не сядет за игорный стол, чтобы снова не оказаться в этом кошмаре и снова не платить такую безумную цену за собственную глупость. Он клялся себе… Однако уже через час Ренков почувствовал, что ему стало легче и что он вполне мог бы сделать это еще раз. Во второй раз наверняка будет проще, а уж в третий… Зато это принесет ему хороший доход, и можно будет играть.