Ольга Гладышева - Кыштымский карлик, или Как страус родил перепелку

Вода покрывала крепость практически целиком, только крыша самой большой башни поднималась над поверхностью. Визуально край крыши был сдвинут относительно ее подводного продолжения, что демонстрировало преломляющие свет свойства воды. Рядом с крепостью виднелась белая, отливающая перламутром, в одном месте протертая или прогрызенная до дыры рогатая раковина и большой неопределенного цвета камень. Со дна аквариума змейками, один за другим, поднимались пузырьки воздуха, выгоняемые компрессором. Это заставляло думать, что аквариум обитаем, несмотря на то что ни живых существ, ни растений в нем не наблюдалось.

Господин Муа, сосредоточенно разглядывая аквариум, делал вид, что медитирует, но на самом деле он напряженно думал. Предложение, прозвучавшее из уст его собеседника, было, с одной стороны, слишком невероятным, а с другой – очень заманчивым. «Однако все это слишком хорошо, чтобы быть правдой», – вертелась мысль в мозгу господина Муа. В голове была полная неразбериха: теснившиеся вопросы не находили ответов, предположения зависали, не встретив подтверждения. После длительного раздумья господином Муа овладело ощущение, что он упустил что-то важное, ключевое. «Если не можешь сразу собрать картину – отступись, возьми паузу и попробуй взглянуть со стороны», – дал сам себе совет господин Муа и, выполняя его, расслабился, погрузился в созерцание. Его внимание привлекли разного размера пузыри воздуха, поднимавшиеся со дна аквариума. Он начал изучать траекторию подъема этих пузырей. Пузырьки отрывались от белого песка, переливались в аквариумной подсветке и зигзагами устремлялись вверх к поверхности, где собирались кольцом пены вокруг выступающей из воды башенки. Насколько смог определить господин Муа, зигзагообразная извилистая траектория всегда оказывалась непредсказуемой.

– Послушайте, Джири, – не поворачивая головы, обратился господин Муа к сидящему в кресле с закрытыми глазами, будто бы погрузившемуся в сон, на вид нескладному долговязому собеседнику, – когда вы три недели назад сказали, что в этом аквариуме живет рыба, которую вы уже полгода не видели, я вам, честно говоря, не поверил.

«Однако как мало я знаю об этом Джири», – рассуждал про себя господин Муа, которому работники консульства по его прибытии в Санкт-Петербург, еще недавно бывший Ленинградом, предложили поселиться именно здесь, на Большой Морской улице, в квартире, которую ему предложил Джири. Там посчитали, что эта квартира будет для господина Муа наиболее комфортной и безопасной. «В консульстве Джири доверяют, – думал господин Муа, – однако мне о нем ничего толком не рассказали и только намекнули, что он из каких-то спецслужб». Как понял господин Муа, Джири отвечал за размещение и безопасность гостей, поэтому сообщение о том, что такого рода специалист ищет с ним встречи по какому-то очень важному и почти секретному делу его насторожило. Господина Муа предпочитал иметь дела с партнерами, которых хорошо знал и понимал, а не с «темными лошадками», которым доверяют в консульстве. Однако прозвучавшее предложение оказалось настолько необычным, что вогнало гостя в ступор. Такого господин Муа, тщательно просчитывавший все возможные варианты заранее, и представить себе не мог. Оно было настолько нелепым и странным, что создалась полная иллюзия розыгрыша.

Джири пошевелился в кресле, открыл глаза и произнес:

– Но я ее действительно уже полгода не видел, господин Муа. – Затем добавил: – О том, что она еще жива, я догадывался лишь по съеденному корму. Это рыба ночная, и свет дня ее, похоже, раздражает.

Голос Джири звучал успокаивающе, он понял, что застал господина Муа своим предложением врасплох, и теперь пытался сделать все, чтобы заслужить его доверие. Излишняя откровенность и болтливость, по мнению Джири, должна была благотворно повлиять на собеседника, и он продолжил:

– Однажды, еще до вашего появления здесь, мы были здесь с сынишкой. Я сказал ему, что в подводном замке живет рыба, и заметил, что он мне не поверил. Как воспитанный человек, сын покивал головой, посмотрел в окна замка и подтвердил, что видит в нем лицо рыбы, но я чувствовал: он мне не верит. Я тогда еще подумал: «Почему у рыбы лицо?» Я бы сказал – голова, морда или, наконец, рыло. Почему лицо? И тем не менее, чтобы не показаться пустобрехом, я поднял этот замок-крепость над водой – и рыбы не оказалось. Она, растопырив свои плавники, застряла в башне. Я слегка тряхнул замок – и из него в аквариум действительно плюхнулась рыба. Я пробовал убрать этот замок вовсе, подумав: «Пусть рыба к свету привыкает, а то она стала слишком блеклой в своем добровольном заточении». Но рыба со мной не согласилась и повела себя странно. Сначала она стала прятать голову в песок, то есть воткнется носом по самые глаза вертикально вниз и стоит, как лист, шевеля плавниками. А потом рыба додумалась (если есть ей чем думать) залезть в раковину. По размеру рыба раза в три больше раковины, и, когда она втянулась туда почти до половины, так что уже не могла пошевелить и плавником, я действительно испугался. А вдруг она там навечно застрянет? Ведь были случаи, что приходилось ломать камни, в щель которых смогла забиться подобная рыбина, чтобы вызволить ее. Тогда я вернул рыбе ее любимый замок. Он в середине пустой, внутри рыба может даже двигаться, не то что плавники расправить.