Анна Велес - Любовное проклятие

А рядом с рисунком в такой же рамочке – несколько строк под стеклом. Четкий размашистый почерк с наклоном, готически остроугольные буквы с завитками:

Хоронить мертвецов тут полагалось как раз сотрудникам «Бюро». Вернее сказать, упокаивать…

Он легко догадался, кто авторы рисунка и этих строк. Алек и Елена.

«Это мой город», – сразу вспомнились ему слова хозяйки «Бюро», сказанные вчера. Он тяжело вздохнул. Да, после вчерашней встречи ничего хорошего сегодня ему ждать не приходилось. Тут и к гадалкам ходить не надо с высокопарными вопросами в стиле Ленского: «Что день грядущий мне готовит?..»

Елена молчала с самого утра. С того момента, как вышла из дома и Алек встретил ее у подъезда. Когда было необходимо, она либо кивала ему в ответ, либо отрицательно качала головой, либо пожимала плечами. В общем: да, нет, не знаю – нужное подчеркнуть. Время близилось к обеду, ситуация не улучшалась. Алека это бесило, но он ничего не мог поделать. И это раздражало его еще больше.

С ней такое иногда случалось. Елена была скрытной. Она всегда все для себя решала сама. Вот так – молча. И переживала все свои проблемы так же. Уже потом она рассказывала Алеку, в чем дело, когда трудности оставались позади. Но ждать этого момента было трудно. Алек не любил ждать. И он чувствовал себя явно некомфортно. Март, дождь, слякоть, остатки гололеда, да еще Елена дуется с самого утра. Вчера вечером он проводил ее до дома, и она выглядела совершенно счастливой. А сегодня…

Алек перебрал все варианты. Мигрень ей не грозила. Это он проверил первым делом. Обычно отблески ночных кошмаров Елены он чувствовал, но спала она в эту ночь хорошо. Никаких мелких утренних неприятностей, которые обычно так качественно поганят весь день, типа закончившейся туши, сломанного каблука, разбитой любимой чашки, кофе, выплеснувшегося на любимую блузку, – не произошло. Ничего такого. Не могла же она расстроиться из-за этого дела? Или могла? Нет. Скорее, задуматься…

Они стояли у подъезда обычной типовой пятиэтажки брежневской застройки, выкрашенной в идиотский желто-розовый цвет, во дворике, на все том же растрескавшемся асфальте, как раз между двумя грязными лужами с наледью. Они ждали.

– Да о чем ты все-таки думаешь? – не выдержал Алек.

– О дожде, – после некоторой паузы, улыбнувшись, ответила Елена.

Алек вздохнул с облегчением. Заговорила. Он поднял лицо к небу, зажмурился, чувствуя, как мелкие острые капли дождя пылью оседают на щеках.

– Дождь не может идти вечно.

Она обернулась к нему, сняла свои вечные солнцезащитные очки. Улыбка стала более искренней, в глазах появился интерес. Эта отстраненно-спокойная маска, которую Елена носила с утра, исчезла.

– Неужели ты наконец-то скачал «Ворона» в нормальном качестве?

– Да, – так же улыбнувшись, признался он. Алеку нравилось делать для нее сюрпризы, ведь она любила те же вещи, что и он сам. – Когда все закончится, возьмем бутылочку любимого вина, форель, сыр, фрукты и отметим. Да?

– Вспышка? – В ее голосе послышалась чуть заметная ирония.

– Именно так, – с мальчишеской гордостью подтвердил Алек. Лично ему собственная теория о вспышках очень нравилась. Он рассуждал просто: в медицине прямая – это смерть. А чтобы не умереть, необходимы вспышки. Они обязательно должны быть положительными. Чем их больше, тем более живым ты себя будешь чувствовать.

– Ты раньше говорила, что после наших «вспышек» всегда следуют потрясения, – продолжил Алек. – Хочу это изменить. Пусть теперь все будет наоборот, хотя бы для разнообразия.

– Вот именно, милый, – тяжело вздохнув, сказала Елена. – Все в этом несовершеннейшем из миров имеет свойство меняться.

– Да, – согласился он. – Но не вкус любимого вина, не сюжет любимого фильма и… не свет свечей, например. Да. Есть и другие неизменные вещи.

– Аксиома, Алек? – опять иронично поинтересовалась она. – А как быть с тем, что со временем меняется твое отношение к любимому фильму? Новые мысли и мечты, которые приходят, когда смотришь на огонек свечи? Меняются марки любимых вин. И вообще, в конце концов, то, о чем ты умолчал, – наши отношения. Они тоже меняются постоянно, что ты отрицать не можешь. Меняются, потому что меняемся мы сами. С этим сможешь поспорить?