Мария Фомальгаут - Клюв/ч

– Видите ли, это доказал еще мистер Пен…

Почему мой голос не слушается меня, почему он звучит так странно, ну а как ему еще звучать здесь, в исполинском зале, потолок которого теряется в тумане, в вышине. Здесь и голос становится чужой – родное пощелкивание клавиш кажется пугающим, нездешним, и сама диссертация кажется чужой, будто не я писал.

– …а позвольте-позвольте… – «Пишущий Шар» встает, обращается ко мне, хоть убейте, не помню его имени, для меня он просто Пишущий Шар, – а кто такой этот мистер Пен?

– …ну как же, мистер Пен, разработчик…

– …а можно какую-нибудь ссылочку на мистера Пена?

– Да, конечно же, – с готовностью открываю диссертацию, листаю страницы.

– Гхм… – Пишущий Шар хмурится – что-то я не припомню, чтобы в этой книге говорилось про мистера Пена.

– Давайте посмотрим, – бросаюсь к книжным полкам, перебираю корешки, вытаскиваю нужный фолиант, – вот, взгляните пожа…

…все так и холодеет внутри. Нет, этого не может быть, я же четко помню, что именно здесь на этой странице было про мистера Пена, и даже фотография его была, быть не может, чтобы не было, листаю страницы, туда-сюда…

– Господин Ремингтон, вы испытываете терпение комиссии…

– Сейчас… сию минуту… – выискиваю еще одну книжицу, отчаянно листаю, вот же, вот про мис… э-э-э… и снова ничего нет, да быть не может, чтобы ничего не было…

– Господин Ремингтон, с какой целью вы вводите комиссию в заблуждение?

Хочу сделать последнюю отчаянную попытку, броситься домой через весь город, похватать с полок книги, принести сюда, распахнуть перед всеми перед этими, вот, смотрите, смотрите, смотрите, – понимаю, что я этого не сделаю, и что-то подсказывает мне, что на страницах тех книг про мистера Пена тоже ничего нет.

Смущенно кланяюсь, иду к выходу, как будто с позором – они даже не смотрят мне вслед, показывая тем самым свое глубочайшее презрение к обманщику. На мое счастье они не ожидают, что я буду делать дальше, они не смотрят, как я стреляю в них, в одного за другим, раз, два, три – летят во все стороны рычаги и шестеренки, выстрелы разлетаются в зале оглушительным эхом.

Бросаюсь к ящику с красным крестом, вытаскиваю запчасти, скорей-скорей собираю всех троих, а что-то старичок Ундервуд совсем плох, надо бы кое-чего подправить – хотя нет, нет, ничего не подправлять, все оставить, как есть, чтобы не заметили, быстро-быстро вынимаю последние записи, вот так, теперь они и не вспомнят, что приходил тут какой-то Ремингтон что-то защищать, быстро-быстро убирать обломки, кусок рычага вонзается в руку, чер-р-рт, еще кровищи моей тут не хватало, скорей-скорей замотать уже неважно чем, спохватываюсь, волоку бинты из ящика с красным крестом, зря они, что ли, тут лежат…

…перевожу дух.

Секунды капают в бесконечность, почему эти трое не приходят в себя, почему, почему, почему…

– …молодой человек? – «Пишущий Шар» вопросительно смотрит на меня, – вам кого?

– Мне… э-э-э… а Кунсткамера здесь находится?

Короткие смешки.

– Как видите… нет…

– А что, похоже? – Ундервуд смеется, остальные смеются вслед за ним. Смущенно откланиваюсь, выхожу в холодок улицы, сам не верю себе, что обошлось. До черта хочется курить, не выдерживаю, вставляю в каретку папиросную бумагу.

– …скажите, пожалуйста… – «Пишущий Шар» хмурится, – а кому принадлежат вот эти разработки?

– М-мои собственные, – чуть не давлюсь своими клавишами.

– О, да вы разносторонний молодой человек… похвально, похвально… А скажите пожалуйста, откуда у вас такие великолепные, прямо-таки каллиграфические шрифты?

Мир проваливается под ногами. Понимаю, что не могу сказать, что никакие это не шрифты, а буквы, вышедшие из-под пера мистера Пена…

– О да, моя гордость, эти каллиграфические литеры обошлись мне очень дорого.

– Не будете ли вы так любезны, продемонстрировать их нам?

– К сожалению, они лежат у меня дома… я, конечно, могу принести…

Тихие смешки, перешептывания.

– И далеко вы живете?

– На том конце Таймбурга.

Смешки становятся громче.

– Пожалуй, не стоит… мы вам верим… Отлично, молодой человек, вас ожидает большое будущее…

Смотрю на свою диссертацию, в которой не осталось ни слова про мистера Пена.

– …вот… понимаете? – обречённо смотрю на Азуса, – мистер Пен… ну я готов присягнуть, что и правда был такой мистер Пен, если бы не он, моей работы бы вообще не получилось, я столько на него ссылался… И вот нате вам, как будто похитил его кто-то из нашей реальности, вот так вот был, и нету… А что мне оставалось делать, только присвоить себе все его достижения, как будто его и не было совсем… Нет, я понимаю, конечно, что это нечестно, только что мне оставалось?