Мария Фомальгаут - Клюв/ч

Осторожно спрашиваю:

– Надеюсь, дворец будет наказан не слишком строго? В конце концов, он ничего не сделал, только планировал это чудовищное преступление…

– Думаю да, наказание будет не слишком суровым… Однако… вы не возражаете, если мы обыщем замок?

Даже не говорю, что это не мой замок, и не мне решать, обыскивать его или нет. Стражи порядка направляются в холлы и коридоры моей обители, оглядывают винтовые лестницы, причудливые изгибы балюстрад, настороженно кивают…

Короткий вскрик.

Бежим туда, все, разом, оторопело смотрим на истлевший скелет, застывший в запыленном кресле в маленькой нише у окна.

– Что… что это такое? – Тектив требовательно смотрит на замок.

– Я… я понятия не имею…

– Вы сами не знаете, что у вас делается?

– К сожалению…

– Вот уж теперь вам действительно не отвертеться от серьезного ареста… Дайте-ка глянуть… похоже, женщина… пижама домашняя… следов насильственной смерти не…

Тектив вздрагивает, понимающе смотрит на меня:

– Так это же…

– Что это же?

– Вы…

– Что я?

– Вы. Это вы, сударыня… вы устроились в этом замке… увы, он стал вашим последним пристанищем…

У меня перехватывает дыхание, замок ищет какие-то слова сочувствия, не находит – ловлю себя на том, что уже подбираю слова для завтрашней статьи, срочно в номер, – я жила в этом замке, по крайней мере, я так думала, кто же мог знать, что на самом деле я не жила…

Город, запутанный сам в себе.

Улицы, ведущие одновременно вверх и вниз.

Дома, непонятно как держащиеся друг на друге вопреки всем законам гравитации.

Река, которая течет, как мне кажется, вверх.

Надкушенная луна, опрокинутая в реке.

Думаю, куда мне идти, и вообще какого черта я здесь делаю…

– …дохлый номер, – старый городок сочувственно смотрит на меня, – ишь, чего выдумали! Нет, это же надо же было додуматься… таверну… в нашем городе… таверну…

Смеется сухим шелестящим смехом, будто рассыпаются осенние листья.

Не выдерживаю:

– А… а что не так?

– Он еще спрашивает! Серьезно? Таверну? Да вы сами-то посмотрите…

Смотрю сам на ласковое сияние таверны, приютившейся на вымощенной площади, таверна манит огоньками фонариков, запахами чего-то запеченного в чем-то, чего-то мясного, сладкого, пряного, все вперемешку, хочется все, и сразу.

– Ну вот… кивает городок, – а вы… таверну…

Оторопело смотрю на объявление, которое привело меня сюда, какого черта в самом-то деле, – Требуется хозяин таверны…

– …ну, понимаете, таверны, как таковой, еще нет… – голос в трубке какой-то непривычный, пугающий.

– В смысле… нет?

– В смысле, вам все с нуля придется делать. Искать заброшенное здание, у нас в городке много их, ремонтировать там все, делать кухню, зал, развешивать фонарики, резать луну на тонкие ломтики, мазать на тосты, печь сентябри в последних лучах лета, набросать нот, чтобы приманить скрипки, пусть играют себе… справитесь?

Понимаю, что отступать некуда:

– Справлюсь.

– И вот еще… – продолжает все тот же женский голос, – вы там диванчики поставьте, чтобы уютно было… хорошо?

Киваю кому-то невидимому и неведомому:

– Обязательно.

Таверна…

– …да не нужна нам никакая еще одна таверна, понимаете вы? – добавляет городок.

– Понимаю.

Проклинаю кого-то, кто сыграл со мной дурацкую шутку, проклинаю самого себя, что повелся на этот идиотский розыгрыш, ну что поделать, ну не у всех есть мозги, не у всех…

– Да вы останьтесь, переночуйте… у нас при таверне гостиница есть, мы гостям всегда рады…

– А вы все-таки решили… – городок презрительно смотрит на меня, как я зажигаю фонарики в маленьком домике, который так долго доводил до ума, перестилал крышу, конопатил стены, подбирал причудливый флюгер в виде черного кота на метле, долго думал, убрать плющ со стен или оставить, решил оставить стены, увитые плющом…

Светятся чайно-янтарные фонарики, порхают скрипки, зовут в таверну на запахи рагу из ранней осени и жаркого из полуночи.

Прохожие презрительно косятся, не менее презрительно фыркают, расходятся по домам, еще бы, время позднее, пора уже домой, к теплым постелям, а этот в кои-то веки в это время открывает свою таверну, да кому она здесь вообще нужна…

Я жду.

Луна проваливается в чащу леса.