Анатолий Cарычев - Артефакты Махмуда – Пахлавона

Изнутри постучали.

Водитель моментально открыл дверь, и ни слова не говоря, Вася, звонко стуча зубами, юркнул внутрь.

– Выпей горячего чая и рассказывай, что ты хочешь построить? – предложил худенький военный, с лысой, как полено, головой, откручивая колпачок с большого двухлитрового металлического термоса.

– Сей-час рас – ска – жу! – по слогам ответил Вася, все тело которого била сильная дрожь.

– Нам строителям, без горячего чая нельзя! – пояснил Лысый, наливая черный, как деготь чай в металлическую крышку, и вынимая из левого кармана пиалу.

Обхватив обоими руками металлическую крышку – стакан, Вася, у которого громко стучали зубы, наклонился вперед, ловя каждую частичку тепла, выходящую из стакана.

– Сержант! Прибавьте отопление! Мальчик сильно замерз! – откинувшись на спинку сиденья, приказал Лысый.

– Зачем? И так жара, как в Африке стоит! – лениво ответил сержант, не поворачивая головы, и не двигаясь.

– Два наряда вне очереди за пререкания со старшими по званию!

– Не имеете прав! Я вама не подчиняюся! Сержанта ГэБэ не моги наказать! – громко завопил сержант, сильно тряся головой.

– Пять суток ареста! За пререкания со старшими и невыполнение приказа! – теперь уже рявкнул Лысый, поворачиваясь к Васе, который только сейчас ухитрился сделать первый глоток.

Подняв глаза, в зеркале заднего вида, Вася увидел страшную рожу сержанта, совсем перекошенную на правую сторону.

Из правого угла рта сержанта, текла белая слюна.

– Похоже, у сержанта приступ эпилепсии! – заявил Лысый, оттаскивая тело водителя на пассажирское сидение.

Скользнув на водительское место, Лысый осмотрелся.

И только положил руки на баранку, как зазуммерил телефон.

Лысый, показывая, что ему многое в машине известно, открыл бардачок, и вынул из него большую телефонную трубку.

– С Ильхамом снова плохо! – коротко доложил Лысый, вертя головой вправо и влево.

– Ты сможешь помочь без врачей? Парня выпрут из ГБ, а у него большая семья! – спросил старший майор озабоченным голосом.

– Есть один человек, который может помочь без огласки! – выпалил Лысый, кидая в зеркало заднего вида опасливый взгляд.

– Помоги моему парню! Я буду через час! – поступила команда, и Лысый убрал телефонную трубку в бардачок.

– Ты знаешь историю завоевания хивинского ханства русскими? – не поворачивая головы, спросил Лысый, явно пытаясь отвлечь внимание мальчика от происшествия с водителем.

«Водитель – это как член семьи! Почти все знает, и если не болтает, то цена ему очень высока!» – вспомнил Денис слова своего главного врача.

– Мне пока не рассказывали, – отозвался отогревшийся Вася, допивая сладкий чай.

– Весной тысяча восемьсот семьдесят третьего года под командованием Туркестанского генерал-губернатора Константина Петровича фон Кауфмана четыре отряда общей численностью около тринадцати тысяч человек выступили в поход одновременно с четырех направлений. Из Джизака [60], через Кызылкумы, из Казалинска [61], по берегу Аральского моря, с Мангышлака [62]через Устюрт [63]и из Красноводска через Каракумы.

До границ ханства не дошел только южный военный отряд, увязнув в зыбучих песках. Но остальные к двадцать восьмому мая, после неимоверных трудностей похода, с трех сторон окружили Хиву, начав обстреливать стены и ворота Дишан-Калы из артиллерийских орудий. Хан тайно выехал из столицы на земли туркменских племен, с помощью которых рассчитывал организовать сопротивление, но, вероятно, почувствовал, что йомудские вожди могут лишить его власти гораздо скорее, чем русские генералы, и скоро вернулся, чтобы двенадцатого августа в загородном саду у Гандемианских ворот заключить с Россией мирный договор, – не торопясь, рассказывал Лысый, теперь пробираясь по узким, не мощенным улицам, среди неказистых домишек, с плоскими глиняными крышами.

Неожиданно Вася вспомнил, как он лазал через дувал [64], на такую же крышу к соседу, воровать желтые маки, которые росли только у него по весне.

«Интересно, из какой памяти я выхватил это воспоминание?» – сам себе задал вопрос Вася, а вслух спросил, сначала льстиво заметив:

– Вы так интересно рассказываете! А дальше – то, что было?

– По условиям заключенного мира Российская империя не претендовала на поглощение Хивинского ханства, оставляя трон Мухаммед Рахиму-хану, также известному, как поэт Феруз. За это хан должен был признать себя «покорным слугою Императора Всероссийского» и уступить ему все земли по левому берегу Амударьи. И сразу, после заключенного мирного договора, земли по левому берегу Амударьи, стали доступны для русского судоходства, с правом организовывать там пристани и фактории. Все города и селения ханства объявлялись открытыми для русских купцов без торговых пошлин и прочих обложений. Кроме того, на территории ханства запрещались рабство и торговля людьми, что было официально объявленной целью военной кампании.