Валерий Поволяев - Первый в списке на похищение

– Но столько слез, сколько родило СНГ, не будет никогда…

– «СНГ на палочке!» Не слышал такого выражения?

– Похоже на название водевиля.

– Да только действие этого водевиля происходит не на сцене.

– До того как стать Москвой, этот район был телефонизирован?

– Не был. По-моему, только в два или в три дома был проложен воздушный кабель, и все. Телефоны появились уже потом, году так в восемьдесят восьмом.

– Значит, телефоны тут есть везде, раз пустили в ход новую телефонную станцию, – во всех домах, – Волошин обвел пальцем карту.

– Не скажи. За установку телефона местные хапуги брали большие деньги, поэтому не все могли позволить себе такую роскошь.

– Хапугам по рукам ударили? – Кто? Уже наступил горбачевский беспредел, призывы к взяточничеству да воровству разве что только по радио не звучали.

– И слово «спекуляция» стояло выше слова «благородство», – задумчиво проговорил Волошин: похоже, у него было не самое лучшее отношение к годам горбачевского правления. – Поедем дальше. Мы можем узнать, в каких домах нет телефонов?

– Конечно, можем, – Корочкин подозрительно покосился на гостя, словно бы не веря ему – слишком уж простое задание, теперь он хотел понять, розыгрыш это или нет. Но лицо майора было сосредоточенным, углубленным – ни намека на розыгрыш, и Корочкин успокоился. – Завтра в это время я могу представить полную картину по телефонной части: что, где, когда, зачем, каким образом и так далее.

– Никаких «завтра» – сегодня! – сказал Волошин. – Ровно через тридцать минут. Понятно, капитан?

Раньше Корочкин никогда не видел своего бывшего однокурсника таким. А может, просто не знал или не обращал внимания? Да и отношения в студенческой среде совершенно иные, чем в среде служебной, это тоже надо было учитывать: на службе человек бывает застегнут на все пуговицы. И пуговицы хорошо начищены, каждая блестит, как маленькое солнце, слепит, зрение портит…

– Ни себе фига, как говорили древнефиникийские цари…

– Никаких «ни себе фига», как и «ни фига себе», это приказ генерала.

Корочкин удивленно отметил, каким незнакомым, деревянным сделался у Волошина голос – стал совершенно чужим, неволошинским, в нем ни грамма тепла, он хотел возразить, но понял, что возражать совершенно бесполезно, раз за плечами майора стоит грозный милицейский генерал, это все равно что мочиться против ветра – как пить дать, штаны будут мокрыми, – пробормотал невнятно:

– Но это же нереально.

– Возражения не принимаются. Хочешь, сам звони генералу, фамилия его Зверев, и я посмотрю, что останется от тебя после этого разговора.

– Рожки да ножки…

– Рожки да ножки, что же еще, – подтвердил Волошин.

– Хорошо. Но есть еще одно «но». Дело это для меня постороннее – я же не сотрудник городской «управы». Что скажет на это мое начальство? Меня же уволят! Без выходного пособия.

– Не уволят. Ты поднимись к своему полковнику и послушай, что он тебе сообщит.

– К полковнику я могу заявиться только тогда, когда он меня вызовет, а заявляться, когда захочу, – у нас такое не принято.

– Ладно, – Волошин помял пальцами запястье, где на массивном обмедненном браслете у него висели часы – фирменные «командирские», подаренные министром внутренних дел, но на стрелки смотреть не стал, лишь сказал: – Ровно через две минуты полковник тебя вызовет. Хочешь, можем даже поспорить.

Ровно через две минуты в комнату всунулась секретарша, с интересом стрельнула глазами в сторону Волошина, словно бы собираясь спросить: «А это что за гость?», проворковала по-голубиному нежно – ласковая была женщина:

– Корочкин, к полковнику!

– Ну ты даешь, Волошин, – сказал Корочкин майору и легкой пушинкой вынесся из комнаты. Волошин позавидовал ему: по воздуху летает, вот что значит мушиный вес. – Посмотри там пока подшивку газеты «Коммерсантъ», вдруг что-нибудь занятное попадется… – донесся до него голос Корочкина уже из коридора.

– Ну что? – спросил Волошин у капитана, когда тот вернулся со второго этажа, где находился кабинет начальника районного управления: начальство всегда любит располагаться поближе к небу, но так, чтобы туда нетяжело было ходить.

– Я в полном твоем распоряжении, – сказал Корочкин. Поглядел на Волошина с некоторым изумлением: – Шустрый ты все-таки.

– Как веник, – подтвердил Волошин. – Но ты по этой части тоже не уступаешь. Теперь о деле. Если генерал через полчаса не будет иметь списка домов, в которые не проведен телефонный кабель, от двух веников останутся лишь голые прутики.