Вера Авалиани - Персональный миф. Психология в действии

Сообщение о женитьбе через месяц Аню успокоило. Вспотевший от пережитого Олег вытер пот со лба и, не комментируя произошедшее, приступил к чтению дальше. Ведь Вадиму важно было узнать продолжение. Бабушка или жена – теперь Ирина воспитает его сына…

«Моя подруга Ася, режиссёр и сценарист документального кино, предложила мне ещё до отъезда Бертрана окончить сценарные курсы Би-Би-Си. Эта компания по договорённости со Всемирным банком помогала нашим телевизионщикам начать снимать сериалы. И мы подготовили все места и персонажи для будущих серий. Из моих приняли четверых. Ася «родила» только одного, да и то пополам с Лейлой. Взяли за основное место съёмок и придуманную мною частную гостиницу. Так что после прохождения курсов никто не удивился, что меня назначили главным редактором. Это произошло уже после расставания с Бертраном. После назначения я уехала отдохнуть и оправиться от потрясений последних месяцев в Турцию. И за неделю Ася интриговала на тему, что первый местный сериал должна возглавить «нерусская». И англичане, пряча глаза от меня, перед отъездом назначили её саму главным редактором. А мне было предложено делать то же самое за втрое меньшую зарплату.

Ася с тех пор ко мне ни разу не подошла, буквально пряталась от меня. И я просто отказалась подписать контракт. Сделала свою телепрограмму, на которой неплохо зарабатывала для себя и ещё нескольких актёров и помощников. Мы очень веселились на съёмках. Они проходили в мебельном магазине – там не нужно было выставлять декорации. Дело в том, что я рекламировала медицинские препараты и приборы. Модель программы была абсолютно оригинальной, придуманной лично мною. Я будто бы видела с экрана телевизора то, что происходит в квартирах зрителей, и отвечала на их возражения и развеивала сомнения в действенности медикаментов. Сценки эти всегда были очень весёлыми. Поэтому это была одна из многих программ о здоровье, которые смотрели люди любого пола и возраста.

И вот лафа закончилась. Кстати, потеряла я свою программу всё из-за того же подлого типа, который издал, будучи министром, приказ, который погубил мою маму. Он лоббировал закон о запрете лекарственных средств в эфире. Мою программу закрыли, а его – на ту же тему – нет.

После того как братья Нойхаусы кинули меня на счёт покупки квартиры, я знать их не хотела. Николай так и вообще сказал мне: «Ира, ничего личного – это бизнес». И я назвала ему адрес, по которому с удовольствием ходят из мужчин только гомосексуалисты. Но Нойхаусы туда не пошли. Но узнав, что мою программу закрыли, они проявились снова. И предложили мне за гонорар написать часть книги по экономике. Развлекательную часть, как они выразились.

Всё же Николаю с Иваном в глубине души было неудобно передо мной за мои разбитые надежды на счёт Москвы. От природы они были честными людьми, воспитанными непреклонной и высокоморальной, трудолюбивой до умопомрачения мамой и отцом-красавцем, который любил погулять на стороне. И сестра их Лариса была как раз таким «бастардом». Общаться они с ней начали после того, как умерла от сердечной болезни их родная сестра. Внешне и внутренне она была очень похожа на лису – рыжая, корыстная, обманчивая. Но, зная всё это, братья всячески пытались её задействовать во всех делах, подкидывали деньги, приглашали отдыхать в Германии. И вот ей-то и было поручено уговорить меня и ещё одного бывшего одноклассника Николая – когда-то журналиста – ныне горного отшельника Дробязско написать книгу об обмене денег на территории бывшего СССР. То есть мне предстояло написать случаи из того времени – трагические и комические – тех и других было навалом, как предупреждение гражданам Европы, с чем они могут столкнуться при обмене национальных валют на евро. Правда, в СССР процесс был как раз обратным. И из всего многообразия я хорошо помнила, что в последние дни цена доллара повышалась в рублях ровно на тысячу в сутки.

Лариса уговаривала меня не отказываться от возможности пожить в Германии. Но я к этому не стремилась, ведь в войну в блокаде Ленинграда и на подступах к нему погибли все девять братьев моего отца. Не говоря уж об умерших от голода более дальних родственниках. И сам он был командиром корабля на Балтике во время блокады родного его Ленинграда и видел все те несусветные ужасы – типа грузовиков с застывшими трупами, которые никто не хоронил, детей, роющих ложкой могилу маме в промерзшей земле, и многое, многое другое, что рассказала ему единственная выжившая в Ленинграде племянница. Но после месяца жизни в маленькой деревушке её братья нас с ней за компанию обещали отдохнуть на Тенерифе. От нас туда пока никто не ездил.