Инна Балтийская - Месть Медеи

— Нет, никто не знает. — Я выпрямилась, вскинула голову и с вызовом посмотрела ей в глаза. Странно, но из-за седых волос и бледно-матовой кожи гадалки я раньше никогда не замечала, что ее глаза темны, как восточная ночь. — И что теперь? Ты убьешь меня, Медея?

— Садись, нам давно пора поговорить. — сухо бросила мне гадалка, вмиг превращаясь из деревенской малограмотной бабы в старшего научного сотрудника. — Итак, что ты про меня знаешь?

— Ты Тамила Иванова, когда-то превратившая в зомби своего мужа. А теперь травишь направо и налево чужих мужей. Кстати, твой учитель, старый профессор Эйнгард, он еще жив, или его уже похоронили живьем?

— Я Людмила Иванова. — спокойно поправила меня Тамила. — Видишь, как все просто? Меняешь пару букв в паспорте, и уже никто никогда тебя не найдет. А профессор все еще жив, и жив он только благодаря мне. Три года назад, когда у него нашли опухоль кишечника в самой последней, четвертой стадии, врачи пообещали ему максимум полгода жизни, и мучительную агонии напоследок. Но я, как практикующий химик, посчитала, что сдаваться рано. Через знакомых доставала в Московском научном институте средства, тормозящие развитие опухоли, и дорабатывала их в своей домашней лаборатории. Так мне удалось подарить учителю лишних два года жизни. К сожалению, его дни сочтены. Он не сказал тебе ничего о розовых бумажных полосках? Их я дала ему на прощание. Если боли станут нестерпимыми, он уйдет из жизни легко. Больше я ничем не могу ему помочь. На этот раз из больницы ему живым не выйти. Увы, я не настоящая волшебница… Но как ты догадалась?

— Я вспомнила, где видела ту женщину, которая отказалась от услуг Медеи. Она за пару недель до того приходила ко мне в салон, и я битый час выслушивала ее стенания по поводу супруга, который разорил ее фирму, а затем сбежал, оставив ее в заложенной в банке квартире, и вдобавок по уши в долгах. Я предложила ей снять порчу, но она отказалась, сказав, что лучше сама наведет порчу на подлого супруга. Ты позвонила ей той же ночью, верно? И предложила похоронить подлеца живым?

Тамила, я не сразу ее вспомнила, моя память прояснилась лишь этой ночью. И тогда я поняла, почему она приняла меня за Медею. Поняла, что обманутым женам звонила одна из моих гадалок. И потом… После того, как ожил труп Семибаева, меня всю ночь мучили кошмары. Моя подруга тогда еще предположила: на похоронах был кто-то из наших знакомых, чья недобрая аура подействовала на психику… Но тогда я ей не поверила.

Но там все же была моя знакомая… Моя очень близкая знакомая. Медея, ты ведь была на этих похоронах, только в чужом обличье? Завернутая в темный платок «восточная родственница» погибшего? Я перестала сомневаться в своем знакомстве в отравительницей после того, как в зомби превратился Саша. Только нашим знакомством с Медеей можно было объяснить отравление моего мужа. И круг подозреваемых оказался очень ограничен. Я ведь никому на него не жаловалась, кроме вас, своих коллег, и, как я думала, подруг. И уж тем более у меня никогда не возникали мысли о мести. Значит, тот, кто это сделал, находился рядом со мной, в моем салоне, вплотную, буквально на расстоянии протянутой руки. И я поняла, что одна из вас, глядя на мои рыдания, продумывала страшный план.

И последнее — звонок Тамилы профессору. Я не верю в ясновидение. Значит, Тамила должна была слышать наш телефонный разговор с Машей. Кто присутствовал при том разговоре?

— Я в салоне не одна… — протянула гадалка.

— Более того, ты практически не вызывала подозрений. Мы искали Тамилу, яркую восточную женщину, и вовсе не думали о бледной седовласой Федоре, вечно закутанной в серую пуховую шаль. Ты знаешь, мне всегда казалось, что у тебя глаза серые. Я лишь сейчас увидела, насколько они темны.

Но ты немного переиграла, Тамила. Ты слишком рьяно изображала полуграмотную дурочку. Но малообразованные люди на самом очень суеверны, правда ведь, кандидат в доктора наук? Они готовы поверить в привидения, в летающие тарелки, в Бермудский треугольник, и уж тем более в оживших зомби. Та простоватая женщина, которой ты хотела казаться, должна была с пеной у рта твердить, что в нашей стране полно заживо погребенных, а ожившие мертвецы так и кишат в округе. И потом, странная фраза: «Я верю в здравый смысл»? Так могла бы сказать Тамила Иванова, старший научный сотрудник медицинской лаборатории, но никогда бы не сказала Людмила Иванова, с трудом закончившая среднюю школу.