Бернард Задунайский - Крах системы. Исторический детектив

Через месяц этих стрелков повесили на том же месте. В 1946 году в подвалах здешней тюрьмы ликвидировались прислужники оккупантов, лесные братья и многочисленные агенты иностранных разведок. Так что земля в округе представляла собой сплошную братскую могилу.

На этом залитом кровью скалистом плато развернулось масштабное строительство новых районов по программе «Жильё 2000». Судя по плановым показателям, на площадке трудились тысячи передовиков, и солнце меркло от кранов.

Новые широкие проспекты радовали глаз, встречая сотни новосёлов. Работа на площадке долгостроя, действительно, кипела круглый год без отпусков и выходных. Район застраивали два землекопа, прокладывая траншею от забора до заката. Как-то в сумерках бедняги зацепили трубу бесхозного водопровода, и траншея превратилась в гребной канал.

Поскольку, на месте аварии располагался пивной киоск, продолжать работы не было никакой возможности. На братском кладбище дополнительно похоронили 3 тысячи квартир из союзного бюджета. Зато чиновники Минстроя и Горисполкома подготовили материальную базу приватизации.

Шерман основательно перелопатил тезисы «нового курса» Рузвельта времён Великой депрессии и основы «плана Маршалла», поднявшего за волосы послевоенную Германию. Американцы начинали немецкие реформы с закрытия банков, замены золота ассигнациями и девальвации валют. В Германии аварийно поменяли рейхс- на бундесмарки по всем правилам денежной реформы.

По словам участников тех событий, допускался 10%-й увод кассовых потоков, что считалось оптимальным и обеспечивало смазку хозяйственного механизма.

В госаппарате Эстонской ССР новой формации безотходно утилизировались 90% союзных дотаций. По законам термодинамики допотопный механизм с ничтожным к. п. д. должен был остановиться, но он тарахтел на радость кочегарам ещё два года. Удивительный феномен вынуждал делать поправки на загадочную русскую душу и таинственный «авось».

За годы перестройки граждане привыкли отправлять челобитные первым лицам, обычно адресуя жалобы Председателю Верховного Совета.

Далее себя проявляла знаменитая вертикаль, где бумага скользила вниз по наклонной, поочерёдно попадая к премьеру, министру, мэру и префекту. В конце пути обращение ложилось на стол обычному инженеру, который в ужасе разглядывал визы первых лиц страны. Горемычному оставалось только отвечать на жалобу и возвращать документ по вертикали.

В финале водевиля Спикер Парламента визировал на личном бланке ответ рядового диспетчера, даже не проверяя грамматику.

Весь трагизм перестройки отразился в опусе эстонских панков «Дядя Миша», записанном в формате «кибер». Под рокот гитар а ля Билли Айдол ребята оценили заботу генсека о неформалах, которым теперь позволялось блевать со сцены.

В панк балладе генсек Горби предстал эдаким предводителем команчей, променявшим родное племя и земли Эльдорадо на блестящие бусы и «огненную» воду. Он, дескать, принёс в вигвам кремневый мушкет, даже не представляя его убийственной силы. В конечном итоге, предателя прокляли соплеменники и отвергли конкистадоры.

Согласно новой инструкции, коллеги Шермана цинично сравнивали русских с папуасами. За кондовой лирикой панков чувствовалась рука профи, возможно, выпускника высшей школы КГБ.

К сожалению, «дядя Миша» и соратники в Политбюро уже не могли повлиять на запущенные крестоносцами Лэнгли процессы, оставаясь сторонними наблюдателями распада. Происходящее в Прибалтике всё меньше беспокоило ЦК, чьё внимание занимали кровавые события в Тбилиси и погромы в Баку. Закавказье заставило содрогнуться всю страну.

А в Таллине пока не отмечалось массовых беспорядков, и Шерман решил исправить это упущение. Акции протеста с участием спецов накатывались одна за другой, как волны прибоя, напрягая и без того тревожную обстановку в республике.

Удачно прошёл митинг проимперского «Интердвижения» перед зданием Верховного Совета, который только что провозгласил «Декларацию независимости Эстонии». В самом начале акции профессиональные провокаторы запустили волну гнева в десятитысячной толпе демонстрантов. Парочка, прозванная в оперативном отделе «рабочим и колхозницей», разыграла свой номер как по нотам… Расхристанная и облитая бутафорской кровью кликуша заорала у ворот парламента: