Людмила Евдокимова - Двадцать пятый с половиной кадр

Позвонила. Мне открыла женщина, которая всегда сидит на кассе. Мы с ней не знакомы, но конечно много раз друг друга видели. Поэтому, когда я сказала, что иду к Софье Васильевне, она просто кивнула и вернулась на своё место.

Я и прежде бывала здесь, когда музей был закрыт для посетителей. Как-то даже подменяла вместе с Соней не вышедшего на работу ночного сторожа. Но никогда музей не казался мне таким странным, как в этот раз.

Было пусто и тихо, но в то же время все смотрители сидели по местам, молча провожая меня взглядом. Я прошла парадный зал с бюстом Гончарова. Свернула налево, в мемориальные комнаты. Вошла в полутёмной коридор. И ещё раз повернула налево, в следующий коридор. В него выходят три двери. Слева – в чулан (она всегда заперта). Справа – в кабинет директора (сейчас она тоже была закрыта). И прямо – в просторную комнату научных сотрудников.

Я сразу направилась туда. Ещё проходя по коридору до настежь распахнутой двери – оценила обстановку. Обеденный стол, обычно отодвинутый к окну, сейчас, как и вчера, стоял посредине комнаты. За ним сидели участники вчерашнего застолья. И даже на тех же самых местах.

Во главе стола, лицом к двери, – именинница. Её почти закрывала, сидящая с левой стороны стола Марина. Она склонилась к самому уху Сони, так что их светлые волосы перемешались, и что-то тихо говорила. Зина и Аля, сидевшие напротив Марины, тоже повернувшись к Соне, слушали.

Разговор шёпотом совсем не вязался с высокой статной и всегда громогласной Мариной. Это было, скорее, в стиле невысокой, худощавой Софьи, которая и голоса никогда не повысит.

Я также удивилась, что Аля и Соня были одеты, как вчера. Будто домой и не уходили. А музейные дамы очень щепетильно относятся к своему внешнему виду, и никогда два дня подряд один и тот же наряд не надевают.

– Всем привет, – сказала я нарочито громко.

Сидящие за столом вздрогнули и повернулись в мою сторону.

– Привет, – отозвалась Соня.

Аля и Зина кивнули. Марина помахала рукой.

– Что такие постные лица? По ком скорбим?

– По утраченной Именьковской коллекции, – отозвалась Марина.

– Что значит «по утраченной»?

– Монеты пропали! – пояснила Соня.

– Когда?

– Это и пытаемся выяснить! Получается, что видели мы их в последний раз вчера около часу дня, когда ты рассказывала нам, как Соловьёв нашёл клад и кто такие именьковцы. Потом я отнесла коллекцию в свой кабинет и положила в шкаф. А утром, когда должна была передать её в краеведческий музей, монет на месте уже не было.

– Сонь, может ты вчера после шампанского пакет не в тот шкаф положила? Или он завалился куда-нибудь за бумаги – у вас там чёрт ногу сломит!

– Пакет-то лежал как раз на месте, – ответила Соня. – Только в нём оказались не монеты.

– А что – конфеты? – пошутила я.

– Почти, – сказала Марина. – Обёртки от шоколадных рублей.

– Точь-в-точь, как от тех, что мы подарили тебе на прошлый День рождения, – добавила Зина.

– Ты к чему это сказала? Намекаешь, что конфетки я съела, а фантики от них целый год с собой таскала? Чтобы при случае поменять их на именьковские монеты. Такие обёртки кто угодно мог принести – эти шоколадные рубли не дефицит.

– Но никто, кроме тебя, раньше не видел, как выглядят эти монеты, – снова сказала Марина.

– Как бы не так! Соловьёв уже приносил их в краеведческий музей. И наши девушки, Аля и Зина, думаю, их уже видели. Что молчите?

– А откуда нам было знать, что коллекция попадёт в музей Гончарова? – ответила на вопрос вопросом Зина.

– Да и никто не знал! – вмешалась в разговор Соня. – Феликс же только утром, по телефону, попросил меня принять монеты.

– Кстати, а почему из краеведческого музея никто эту коллекцию не принял? – спросила я.

– У них же вчера тоже был выходной!

– Ну перенесли бы!

– Соловьёв уезжал в экспедицию и почему-то ему обязательно нужно было это сделать до отъезда.

– А – я знаю, почему. У них же недавно квартиру пытались обворовать! Взломали входную дверь. Но, то ли воров кто-то спугнул, то ли просто не смогли обнаружить тайник – ушли они ни с чем. Так что Сергей Борисович решил не рисковать и поскорее передать монеты в музей.

– И всё-таки как ловко кто-то это проделал! – сказала Марина. – Ведь кабинет Сони всегда находился у нас в поле зрения.

– Ты так говоришь, – отозвалась я, – будто кто-то посторонний пришёл и взял. Мы же здесь одни были! Получается – взял кто-то из нас? Давайте вспомним, кто и зачем заходил в ту комнату. Про Соню понятно – это всё-таки её кабинет. Скажу про себя. Я, например, распечатывала там лекцию с флэшки. Потому что уже опаздывала в университет и не успевала сделать это, как обычно, в Интернет-клубе…