Марина Болдова: Кольцо блаженной Августины

– Не знаешь, что там случилось? – Она повернулась к Иосифу, который даже не притронулся к кружке.

– Человека убили! – Резкость ответа удивила, но Алла ничем не выдала этого.

– Знаешь его? Кто-то из знакомых? – все же насторожилась она.

В доме напротив жили восемь семей. Здание было таким же старым, как и их дом, постройки позапрошлого века. Не удивительно, что жители знали друг друга в лицо. Но близко чета Биргер общалась лишь с бывшей одноклассницей Аллочки Ириной Варениной и ее мужем.

– Нет, – вновь раздраженно ответил муж, поднимаясь. – Я устал, пойду прилягу.

Она задумчиво смотрела в спину удаляющемуся мужу. На следующий год ему исполнится шестьдесят. Он давно не преподает, обеспечивая их семью средствами, заработанными составлением гороскопов и натальных карт. К нему записываются на прием за месяц, среди клиентов много влиятельных лиц города, крупных бизнесменов и… врачей. Он дает точные прогнозы на события, предупреждая об опасностях и помогая при подписании договоров. Сложные операции, проведенные хирургами в дни, рассчитанные им, безупречны, заключенные в названные им даты браки практически идеальны. Алла по-прежнему считает Иосифа уникальным астрологом и даже немного магом. Но муж стареет, а характер его год от года становится все более невыносимым. В конце концов, и ее, Аллы, терпение не безгранично.

«Что могло произойти такого, чтобы Иосиф так разозлился?» – думала она, возвращаясь на прежнюю позицию к окну. Почему связала два факта – убийство в соседнем доме и настроение мужа, она объяснить себе в тот момент не смогла.

Августина открыла глаза. Так и есть, белый потолок, тусклая лампа за матовым абажуром, пожарные датчики, соединенные проводами. А она решила – приснилось…

Августина подумала, что даже не знает, как это – лечиться в стационаре. Не было в ее жизни такого факта, не болела она ничем серьезным, может быть только простудой в детстве. В том детстве, где был еще жив отец. «С тетушкой болеть было бы рискованно», – невольно улыбнулась она, вспомнив Аллочку, безумно любившую своего мужа, главной своей заботой считавшую его и только его. «Хотя как раз дядя Иосиф, как мне тогда казалось, меня баловал, – призналась себе Августина. – По крайней мере отказа я ни в чем не знала».

Голову от подушки оторвать не удалось, Августина только и смогла что облизать сухие губы и пошевелить пальцами правой руки. Тут же резкой болью отозвалось запястье. Она скосила глаза и заметила трубочку, которая тянулась к флакону на штативе. Вдруг вспомнив все, что с ней произошло, Августина заплакала от бессилия и страха.

– Так-так, спокойненько лежите, девушка. – Женский голос звучал тревожно. – Плакать не нужно, все позади, теперь многое зависит от вашего настроя.

– Где мой сын? Миша?

– Мальчик в ординаторской, рисует. Такой смышленый пацанчик – быстро сообразил взрослых позвать на помощь! Он, правда, все время повторяет про какого-то мужчину… У вас красная щека, гематома – вас ударили?

– Я хотела бы уйти домой, если нет ничего серьезного, – не ответила на вопрос медсестры Августина.

– Об этом нужно говорить с доктором Ледневым. Павел Андреевич зайдет к вам позже.

– Павел Леднев…

– Вы знаете его? – В голосе женщины прозвучало любопытство.

– Да, немного, – тихо ответила Августина и прикрыла веки: болтливая тетка не вызывала желания откровенничать.

Павел Леднев был когда-то ее одноклассником, она действительно помнила его плохо – внешне неказистый, со слабо развитой мускулатурой, жидкой порослью над верхней губой, он выделялся лишь умом и упрямством. Авторитетом среди парней не пользовался, но и гнобить себя не позволял. Девчонки же лишь косо посматривали в его сторону, когда он четко и аргументированно доказывал свою правоту учителям. Спорить Паша любил, отстаивая свою точку зрения до победного, иногда прекращая дискуссию на уроке в один день, но продолжая на следующий. Почему-то учителя в спор с ним ввязывались охотно и как с равным. Да и «баттлы» эти забавляли всех, некоторых даже радовали – гарантированно в тот день опроса по теме не было, лишних неудов в журнале тоже. Августина же, погруженная в свои мысли, за диалогом спорщиков не следила.

«Блаженная» – называли ее отец, тетушка, одноклассница Лика и соседка Лилия Модестовна Ульянова, близкая подруга отца, драматическая актриса местного театра. Именно последняя настояла на том, чтобы отец отвел ее к детскому психологу. Августина послушно отбыла в кабинете доктора положенные на ее излечение часы. Чуда не случилось, она осталась прежней.