Андрей Константинов - Перезагрузка

Дмитрий сосредоточенно разглядывал фото «снайпера-живописца», пытаясь сугубо интуитивно решить вопрос: Старовойтов и Слепой Киллер – одно лицо или нет?.. «А пули летели, как майские жуки. Мне казалось, что их очень много, а я уже мертва. Я уже убита. Меня больше нет…»

Так кто же ты, Владимир Палыч Старовойтов? Способен ли ты выстрелить в свое… хм… похоже, не самое светлое прошлое?..

1 июня 2011 года, ср

– Никуда не уходи! – крикнула Ирина. – Мы быстро, буквально пять минут. И поедем.

– Угу. Знаю я ваши пять минут, – для порядку проворчал Купцов. – Как зацепитесь с Машкой языками…

– Не ворчи. От ворчанья у мужчины появляются морщины.

Сестрица выбралась из семейной «девятины» и скрылась в подъезде добротного «сталинского» дома, коими славен проспект Стачек – венозная артерия Нарвской заставы.

Леонид посканировал эфир, настроился на волну блюзовой музычки, достал из бардачка свежий журнальчик и… умудрился пролистать его весь (здесь – к вопросу за «пять минут»!).

Заскучав, Купцов откинулся на сиденье, сладко потянулся – сначала конечностями, а затем за сигаретой. В этот самый момент во двор вкатил видавший виды «фордик» и остановилась в метре от бампера «москвичонка», под раскрытым капотом которого возился хозяин. Из «фордика» вылез мужик в вытертых джинсах, футболке и с бородой. Купцов мазнул по нему рассеянным взглядом и… быстро сунулся в задний карман джинсов, достал смятую вчерашнюю распечатку. Ого! Так и есть, вон она, классическая встреча горы и Магомета – сам господин Старовойтов, собственной персоной!

Между тем художник поздоровался и затеял разговор с хозяином «Москвича». А посему, продолжая держать в пальцах сигарету, Леонид выбрался из машины и, инстинктивно решив работать беспроигрышную, хотя и не оригинальную легенду «Огоньком не богаты?», направился к беседующим. Проходом минуя старовойтовский «форд», он скосил глаза в салон и увидел на заднем сиденье черный дождевик с большим капюшоном. Небрежно брошенный на спинку, он выглядел шкурой, снятой с монстра.

Художник разговаривал с хозяином «Москвича». Настроивший слуховые рецепторы на максимум Купцов вразвалочку приближался к ним, охлопывая себя по карманам в поисках зажигалки.

– …да вот на этюды собрался, в Стрельну. Надо ловить момент, пока весна окончательно не превратилась в лето, – объяснял Старовойтов. – Сейчас вот только поднимусь, перекушу да и двину.

– И это правильно. На голодный желудок – какие могут быть художества? – соглашался его визави. – Так, мазня одна.

– Прошу прощения! Огоньком не выручите?

– Да за ради бога! – Художник великодушно щелкнул зажигалкой.

Купцов прикурил, благодарно кивнул и в состоянии глубокой задумчивости возвратился к машине. Где его уже поджидали две морально и эмоционально подготовленные к шопингу юные девы.

– Вот видишь! Ничего мы и не долго! – весело сказала Ирина. – Как ты любишь говорить: мухами!

– Здрасте, дядь Лёня.

– Привет, Машута, – рассеянно ответствовал Купцов, лихорадочно сочиняя если не достойную, то хотя бы удобоваримую отмазку.

– Ну что, по коням?

Леонид замялся.

– Девчонки… э-э-э-э… тут такое дело… Короче… мне сейчас позвонили… Надо срочно тут… э-э… В общем, я не смогу вас сейчас отвезти…

– Нет, вы только полюбуйтесь на него! – моментально вспыхнув, оскорбилась Ирина. – Мы ведь с тобой еще когда договаривались!.. Ты обещал! Сказал: как штык!

– Я… э-э-э-э… Я… – Купцов придал физиономии убедительное выражение виноватой беспомощности и поспешно достал бумажник. – Я выдам вам на такси. Вот. – Он протянул сестре купюру.

– Откупиться хочешь? Жалкой тысячей?

– Ну не такая уж она и жалкая.

Ирина сурово посмотрела на брата:

– Наш с Машкой моральный ущерб стоит две. – Купцовский бумажник безропотно подчинился и исторгнул бонус. – И все равно! Учти, совсем не факт, что после этого мы тебя простили. Пойдем, Машута. Подальше от этого бесчестного человека!

Купцова-младшая гордо вскинула подбородок и заторопилась со двора. Демонстрируя полное свое презрение к брату по крови.

– До свидания, дядь Леня, – растерянно пискнула Маша и бросилась догонять подругу.

– До свидания, – пробормотал Леонид и оглянулся: владелец «Москвича» продолжал ковыряться в моторе.

Художника рядом с ним уже не было…

Сгрузив на грязный, уже и не помышляющий даже о влажной уборке каменный пол лестничной площадки два пузатых фирменных пакета, Петрухин, внутренне собравшись, надавил кнопку звонка. Далеко не сразу, но все-таки защелкали замки, и входная дверь с неприятным скрипом приоткрылась. На пороге нарисовалась Люба – маленькая и серенькая, как мышка. И глаза у нее были мышиные – тревожные. Причем под левым густо наливался синяк.