Мария Норд - Эффект заражения

И эти знания не раз помогали Игорю в расследованиях.

Теперь же, как он и предполагал, перед ним была вполне уравновешенная, адекватная, целеустремлённая личность. Может, не совсем уверенная в знаниях иностранного языка, но полностью уверенная в своём профессионализме. Нет, это был не почерк шизофреника. И даже не шизоида. Вообще, Степнов, по всей видимости, был очень практичным человеком, совершенно не склонным к творчеству, хоть и увлечённым своим делом. И ещё он очень плохо знал английский. Тогда, почему вёл на этом языке дневник?

Игорь пересел за соединённый с интернетом компьютер и зашёл на сайт МГУ. Степнов мог вести записи на английском, чтобы из русскоязычных коллег никто их не прочитал? Это можно было бы рассмотреть как вариант, если бы он владел языком. Игорь сам во время учёбы вёл записи по-английски, объясняя это тем, что так информацию получалось проще и быстрее структурировать. Но он хорошо владел английским ещё до школы. А Степнов – согласно информации с сайта – знал китайский, изучал тюркские языки и языки народов Севера и, судя по ошибкам в дневнике, не знал английский от слова «совсем». Может, он делал это для того, чтобы американские коллеги могли в любой момент прочитать его записи? Соответственно, возникал вопрос: что столь важного было для американцев на алтайском озере, что даже глава экспедиции пытался вести записи на понятном для них языке?

21.07.2021. Went in the side of Altai .

Это была первая запись. Игорь сдвинул брови. Структура предложения была похожа на перевод из древнего приложения Гугл переводчика.

«Выехали в сторону Алтая» должно было выглядеть хотя бы как: «Started towards the Altai».

Далее всё на таком же ломаном языке следовали описания местности, краткие ремарки о расположении лагеря и упоминание о погоде на период первой ночёвки. Пока что в этом не было ничего особенного.

Вооружившись терпением и стараясь сосредоточиться на том, что, а не как сказано, Игорь вернулся за свой компьютер. Записей было немного – не более семи страниц обычной тетради. При этом примитивность языка существенно облегчала перевод. Единственную сложность могли доставить термины. По крайней мере, так Игорь думал изначально.

Первые три страницы, действительно, дались легко. Это была общая информация о местности и типах горных пород.

«Lake of glacier origin, depth 7—9 meters, maximum depth – 11,5 meters, stony bottom. Situated near foot of Chikhachyov ridge, on banks have deserted mines and caves.

22 July planned first watch».

«Озеро ледникового происхождения, глубина 7 – 9 метров, максимальная глубина – 11,5 метров, дно каменистое. Расположено у подножия хребта Чихачёва, по побережью имеются заброшенные рудники и пещеры.

22 июля запланирован первый осмотр».

Пояснения сопровождались зарисовками местности – самого озера, нависавшей над ним скалы и входа в пещеру.

Пока что всё было вполне логично. Игорь продолжал перевод:

«22.07.2021. In morning was fog. Conductor say, spirit can angry. We start.

«22.07.2021. Утром был туман. Проводник говорит, что дух может разозлиться. Мы начинаем.

Игорь невольно усмехнулся над выбором слова для понятия «проводник». Для обозначения человека вернее было бы взять слово «guide», а не преимущественно технический термин «conductor». Что ж, по крайней мере с технической лексикой Степнов дружил.

«Camp place near foot of mountain.

Cave with smooth walls. Inside heard water. Have cavities with water from lake. In massive material veinlets of marble. Took samples of marble.

Made measures. Cave good for life».

«Лагерь расположили у подножия горы.

Пещера с гладкими стенами. В глубине слышали воду. Есть полости с водой из озера.

В породе прожилки мрамора. Взяли образцы мрамора.

Провели замеры. Пещера пригодна для жизни»

От грамматических ошибок начинало рябить в глазах. Игорь на всякий случай ещё раз вчитался в последнюю строчку. «Cave good for life». Кроме пропуска определённого артикля «the» и глагола «to be» здесь не к чему было придраться.

– Ладно, а какие замеры? Замеры чего?

Он проглядел разложенные на столе документы, однако ничего похожего на расчёты, диаграммы или формулы не увидел. Может, данные остались в памяти оборудования? Тогда, какого именно? Перед ним на столе лежали все документы и все технические средства, которые они нашли в номере Степнова. Но ни спутниковый телефон, ни GPS-навигатор, ни измеритель уровня кислорода в крови не могли претендовать на средство получения метрических данных о пещере. Единственное…. Игорь обратил внимание на последний прибор. Если «пещера пригодна для жизни», значит ли это, что Степнов проводил замеры биологических параметров организма?