Вячеслав Белоусов - Коварная дама треф

— Так где же этот паршивец? — из последних сил заорал Веневициванов. — На что вы все годитесь, если не можете отловить своего же человека!

— Поэтому и затрудняюсь. Много успел узнать паршивец. Но я уверен, он явится к нам сам.

— Когда?

— Когда сделает то, ради чего устроил весь этот концерт. Он заметает следы.

— Что вы называете концертом? Массовые убийства, совершенные психически больным человеком? Похоже, он вздумал чинить над ними свой суд. Его надо остановить до того, пока он не натворил больших бед!

— Есть безобидные средства.

— Что? Не расслышал?

— Автоавария, несчастный случай, электрошок, в конце концов.

— Хлопоты и лишние свидетели.

— Тогда остается одно, — криво усмехнувшись, процедил сквозь зубы Грейч. — У нас много водоемов и еще больше желающих поплавать в запрещенных для купания местах.

— Ну и пусть… купается, — отмахнулся, как от мухи, слабой рукой Веневицианов. — Только прекратите это сумасшествие…

Сколько ему пришлось уговаривать Варьку, больше рассказывать, только своего он так и не добился: глупая баба, чего с нее взять! Выхода не было, Лаврентий решился действовать в одиночку. Ничего другого теперь, когда время было упущено, он уже придумать не смог бы, так как чувствовал, если придут они к нему, то ждать надо уже этой ночью. Следовало торопиться, так как дел для осуществления его плана предстояло немало.

Варька куда-то убегала, что-то затевала сама, он не вникал, благодарен был уже за то, что не суетилась у него под носом, не лезла к нему со своими вопросами глупыми, не мешала. Когда она возвратилась, он, уже все свои приготовления закончивший, успокоился на диванчике с газетой, лежал, дурачком прикидывался, а внутри все дрожало, металось. Эксперимент, что голову замутил и завладел наглухо, теперь вдруг показался и ему самому не таким уж верным, а наоборот, не только нелепым и пустым, но страшным непредвиденными последствиями. А всему виной опять эта Варька непутевая, сама всучила ему дурацкую книжку про сыщика того, Ната Пинкертона, он, читая еще в первый раз, наткнулся на аналогичный случай, когда герой книжный, применив такой прием, разгадал ужасную тайну своих врагов. После того как про Инку Забурунову сообщил ему Поленов по телефону, появились и у него некоторые соображения по этому поводу, а потом и одолела эта мысль окаянная. Решиться было легче, чем осуществить, но, когда удалось все подготовить, нутро его забило, — а что выйдет из этого? Что получится? Не сломать бы самому себе шею!

Лежал теперь с газеткой на диване, а самого так и подмывало: не плюнуть ли ему на личные амбиции, не отомстить ведь ему одному ни за Светку, ни за Инку, не выручить и Вадима с Эдиком! Может, и впрямь поступить, как Варька талдычит: сообщить обо всех своих подозрениях кому следует, в милицию или в прокуратуру, и пусть опытные люди, как положено, сами разбираются…

Нет. В милиции, конечно, делать нечего. Им до «ушастого» руки коротки добраться, у него удостоверение вон какое! Он сам, Лаврентий, видел, должности, правда, не заметил… Кстати, а почему, действительно, должности не имелось в корочке?.. Но ему та эмблема на корочке красной хорошо известна: щит и меч! Комитет государственной безопасности! А с чего это они Светкой заинтересовались?..

Впрочем, что об этом думать, только еще больше и так раскалывающуюся от забот голову себе забивать!.. В прокуратуру, конечно, лучше бежать, нежели в милицию. Прокуратура, она над комитетчиками теперь власть имеет полную. Отец рассказывал и сам Лаврентий догадывается, слушаются сейчас чекисты прокуроров и подчиняются им, кто-то рассказывал, что надзор даже какой-то, вроде, осуществляют… Вот туда бы и сообщить о своих мучительных соображениях. Они ведь и убийствами занимаются, конечно, они!.. Кому же, как не прокурорам!

Лаврентий даже подскочил на диване от этой мысли, газету выронил.

Как он сразу не допер-то! Туда и надо ему бежать! Они уж и следствие, вероятно, ведут! Его предположения и все его подозрения им сейчас как раз пригодятся! Они и распутают всю эту чертову паутину, в которой он запутался, словно муха!

Обхватив голову руками, снова на диван брякнулся.

— Чего это ты? — ткнулась ему под бок Варька и газету заботливо подала. — Чего это ты дергаешься опять, суматошный?

Она полезла к нему обниматься, что-то, видимо, свое задумала. Он поморщился, отодвинулся, но особо противиться не стал.