Дмитрий Федотов - Поединок отражений

Я лежал в кромешной темноте, мокрый как мышь, и все мышцы мои, даже самые мелкие, еще трепетали затихающей дрожью. А потом я понял, что рядом кто-то есть. Чужое присутствие моя новая сторожевая система обозначила в сознании как сгусток темного пламени в изголовье топчана. Но отреагировать на это вторжение я не успел.

– Исын булыгыз, сугышчи, – донесся до слуха тихий шелестящий голос, больше похожий на порыв ветра. – С возвращением тебя!

– Откуда? – Вместо нормального голоса из горла вырвался сиплый хрип, и я закашлялся. – Кто ты? Белый шаман?

Я попытался приподняться на топчане, но чья-то сильная рука прижала мое плечо к лежанке. Потом сам собой в потухшем очаге вспыхнул огонь, и я наконец увидел сбоку от себя маленькую фигурку, больше под стать подростку, чем взрослому мужчине.

– Я – Алыкчак Тудегеш, белый шаман, последний из рода Рыси. – Человек сделал шаг и оказался в круге света от костра. Он был отнюдь не стариком, как я ожидал, скорее пятидесятилетним крепким мужчиной с типичными североалтайскими чертами узкого лица. – Ты – Дамир, светлый человек, избравший путь Воина. Мы должны были встретиться, и мы встретились, яхши!

– Мне кажется, что ты ошибаешься, Алыкчак-ака, на мой счет. – Я все-таки сел на топчане и спустил ноги на утоптанную землю. – Я просто сосуд пороков, какой же я светлый?

– Вот в этом и заключается твоя слабость. – Шаман подошел к очагу, легко выдернул остаток ржавого клинка из деревяшки и непринужденно уселся на нее в позе лотоса. Одет он был не в обычный для алтайцев чокпень, а в бурые кожаные штаны и меховую безрукавку поверх холщовой рубахи. На голове вместо привычной войлочной шапки и меховым околышем была повязана широкая, расшитая цветным узором кожаная лента, прикрывавшая лоб и верхнюю часть ушей. На жилистой шее висело несколько ожерелий разной длины из белых и красных шаров, желтых квадратных пластин, а одно даже из когтей какого-то крупного животного. – Пока ты не поверишь в свою силу, ты не сможешь ею воспользоваться в полной мере, – продолжал белый шаман, медленно вертя в пальцах обломок лезвия. – А ведь тебе она очень скоро понадобится.

– Но для чего?! – Я искренне недоумевал и сердился на свою непонятливость. – Почему именно я?

– У тебя не осталось выбора с тех пор, как ты стал Идущим. И ты знаешь, почему стал им.

– Да. Знаю, – вынужден был согласиться я. – Меня уже давно преследует черный мадхъя, Нурия Саликбекова. Дважды мне удавалось отбиться от нее, конечно, не без помощи… магов. Но недавно она снова появилась, пока лишь в моих снах, хотя я чувствую, что реальная встреча с ней уже не за горами…

– Я тоже все это знаю, Дамир. И я знаю, что ты ищешь женщину Тояну Тудегешеву, которую справедливо считаешь виновной в смерти нескольких человек. – Белый шаман взмахнул рукой с зажатым в ней обломком, и вдруг вместо ржавой железки я увидел великолепный клинок, хищно бликующий в пляшущих отсветах костра. – Я расскажу тебе, кто она, – не замечая моего удивления, продолжал он. – Двадцать семь лет назад я нашел в горах, недалеко отсюда, на древнем капище Икэбитле ребенка. Девочку. Я не смог оставить ее там, где нашел… Хотя должен был! Я дал ей имя Тояна – Найденыш – и отнес в город.

– Значит, все-таки она! – смог наконец вымолвить я, пораженный только что услышанным. – Но каким образом?.. И кто такой Икэбитле?

– Двуликий [27]дух Ночи, низвергнутый богом Света Эльриком и обреченный на вечное падение в Колодец Тьмы. Но если кто-нибудь заглянет в Колодец и встретится взглядом с Икэбитле, падение духа Ночи прекратится. А если заглянет во второй раз, Икэбитле выберется с его помощью из Колодца, и тогда в мире снова наступит Великая Ночь, которая станет последней для людей и многих других живых существ…

Белый шаман говорил медленно, почти нараспев, низким хрипловатым голосом, и незаметно для себя я впал в состояние, отчасти похожее на транс, и в то же время прекрасно контролируя все происходящее вокруг. Потом вдруг увидел себя самого, сидящего на топчане с полуоткрытым ртом и немигающими глазами, а бодрствующая часть меня в этот момент находилась по другую сторону очага. Алыкчак Тудегеш при этом смотрел именно на меня-второго, будто я на самом деле раздвоился.

– Ты действительно очень сильный воин, Дамир! – неожиданно закончил он. – Ты умеешь уходить от опасности, не бежать.

В тот же миг странное раздвоение кончилось. Я невольно пошевелился, проверяя, подчиняется ли мне мое тело, поднес к глазам левую руку и увидел, как на ладони светится, быстро затухая, рисунок линий.