Дмитрий Федотов - Они среди нас

– Это что, вместо завтрака? – кивнул я на покойника.

– И вместо ужина, – откликнулся Николай. – Мне так со вчерашнего дня кусок в горло не лезет.

– Кто это, выяснили?

– Управляющий Сибирского банка Вайнштейн Игорь Александрович, тридцать шесть лет, женат, высшее юридическое, второй дан по карате-до, судимостей не имеет, – меланхолично проговорил Берест.

– Похоже, возвращался со светского раута?

– Похоже, не вернулся.

– Слушай, Коля, – до меня вдруг дошло, – а ведь этот… бывший банкир – ровесник тем первым двум!

– Ну и что? – нехотя откликнулся Берест, погруженный в невеселые раздумья. – На что ты намекаешь?

– Ни на что, – вовремя спохватился я, вспомнив отношение комиссара ко всякого рода мистическим изысканиям. – Но должен же быть здесь какой-то смысл! Золотарев говорил…

– Ну да, опять магия!.. Ты мне еще про серийного маньяка-вампира расскажи! – Николай начал понемногу распаляться – все-таки я его зацепил! – Подходит, спрашивает сколько лет, а потом: ням-ням и – поминай, как звали?

– М-да, – я вытащил сигареты и закурил.

Память услужливо подсунула еще один странный факт, и на этот раз куда более прозаичный и понятный высокому начальству. Я тут же не преминул его выложить.

– Погоди, а это, случайно, не тот самый Вайнштейн, который отвалил два года назад господину Дуладзе беспроцентный кредит на тридцать миллионов под развитие сети заправочных станций в губернии?

Николай воззрился на меня, как на сумасшедшего, но через мгновение его взгляд просветлел, и я понял, что реабилитирован полностью как ценный, но внештатный сотрудник криминальной службы.

– Молодец, Димыч! Не ожидал! Уел ты старого сыскаря, однако. Наверняка это он и есть!

– А все-таки, где он вчера был? – прервал я поток начальственного красноречия.

– Банкет в «Колизее» по случаю юбилея их Красноярского отделения, как полагается, с шампанским, стриптизом и прочими дежурными шалостями.

– И он тоже… шалил?

– Наверняка, – Берест тоже потянулся за сигаретой, забыв о своей трубке. – Это у них – в порядке вещей, богема! – он презрительно сплюнул. – А поточнее Иваныч через часок скажет. Зачем тебе?

– И это говорит комиссар криминальной полиции?! – возвел я очи горе.

– Ну и что? Даже если у него и была «шалунья» в ресторане, думаешь, это она его… высосала?

– Pourquoi pas [1], как говорят французы?

– Опять ты за свое?! – Николай вышвырнул окурок, не докурив и до половины. – Фантаст хренов!

– Не кипятись! – я протянул ему другую сигарету. – Эта девочка, скорее всего, была последней, кто видел банкира живым. Может, что и расскажет интересного.

– Чего? Как она ему минет делала?

– Грубый ты, Коля, не буду с тобой больше общаться, – я раздавил окурок и зашагал обратно к патрульной машине, всей спиной изображая обиду.

На самом деле я ни капли не обиделся, просто в голову пришла весьма заманчивая и привлекательная на вид мысль, и требовалось немедленно пообщаться с ней наедине. Я также знал, что Берест тоже не воспринял мой демарш всерьез, но в силу природного упрямства первым звонить не станет. И это тоже меня устраивало на ближайшее время.

Бульба, ни слова не говоря, отвез меня к редакции, я сделал ему ручкой и, дождавшись, когда патрульная скроется за углом, быстренько перешел на другую сторону улицы, к троллейбусной остановке.

Хмурый и невыспавшийся портье в гостинице «Северной» долго не мог сообразить, что мне от него надо, а когда понял, его деланному возмущению не было границ. Он так старательно и натурально закатывал глаза и потрясал кулаками, стучал себя в грудь и размазывал сопли, что я, будь хоть на гран доверчивей, и впрямь поверил бы в гражданскую сознательность и моральную честность этого замечательного мерзавца. А так я, дождавшись перерыва в гневно-слезливых излияниях, четко и ясно повторил вопрос, сопроводив его соответствующей материальной поддержкой в виде полусотенной купюры:

– Гомер ты мой, не читай мне свою «Одиссею», а вспомни, по возможности честно, приводил ли ты в прошлую субботу к ныне покойному постояльцу из номера два-пятнадцать девочку по вызову, и как мне ее теперь найти?

Доморощенный аэд при виде купюры моментально заткнул фонтан красноречия и уже в простых словах, частично, правда, из ненормативной лексики, поведал, что да, мол, был такой заказ, аккурат накануне того печального события, но как назло никого из подходящих б… в холле не оказалось. Он уже подумывал было звонить в резерв, но тут к нему подошла та самая роскошная п… (натуральная платиновая блондинка с карими глазами и бюстом Мэрилин Монро) и весьма непрозрачно намекнула, кто она на самом деле и чем бы желала заняться. Наш поэт-сутенер обрадовался и, конечно, тут же удовлетворил просьбу и той, и другого ко всеобщему и полному удовольствию, за скромную мзду, разумеется.