Фридрих Незнанский - Выбор оружия

Что же за странное расписание у этих поездов жизни? Чем предопределен их маршрут – прямолинейностью стальных рельсов? Или капризами судьбоносных ветров? Если бы знать…

За первые две недели отпуска Турецкий не выпил ни рюмки водки, ни стакана вина – так, пару раз по бутылке «Жигулевского» в знойные дни, опылившие Москву тополиным пухом. Он приспособился по утрам, накормив Ирину завтраком и проводив ее на работу, бегать трусцой вместе с Нинкой по набережной, изнурял себя зарядкой, про которую не вспоминал уже лет пятнадцать, если не все двадцать. Попробовал даже бросить курить, но, промаявшись полдня, понял: это уже слишком. Он мотался по магазинам, носил белье в прачечную, мелочишку стирал сам, готовил завтраки, обеды и ужины, изнурял себя домашней работой, которой, оказывается, даже в самом ухоженном доме не бывает конца, и все чаще ловил себя на том, что вдруг останавливается посреди какого-нибудь дела и смотрит, смотрит… в никуда.

И Ирина, живая душа, это почувствовала. В какой-то из вечеров, уложив Нинку спать, она выставила на стол бутылку молдавского коньяка и предложила:

– Давай-ка дернем по маленькой.

Ну дернули, отчего же не дернуть. С отвычки вроде и не пошло. Выпили еще.

Ирина спросила:

– Что с тобой происходит?

Все– таки третья рюмка дошла до сердца. Турецкий признался:

– Знаешь, Иришка, я себя чувствую так, как пассажир, который сошел ночью на маленькой пристани с парохода. Пароход уходит все дальше и дальше, там музыка, люди, огни, а я стою один на раскисшем косогоре, вокруг тьма, дождь, грязь, стою и смотрю ему вслед. А он уходит и уносит с собой праздник.

– Все не так, – помолчав, отозвалась она. – Все совсем не так. Ты не на косогоре. Ты и есть пароход. Для меня, для Нинки. Ты и есть для нас праздник.

Вот так. Пароход «Турецкий». Греми музыкой, сверкай огнями, гуди! Господи, да почему же Костя-то не звонит?

И тут раздался звонок. Но звонил не Меркулов. Звонил Денис Грязнов, новоиспеченный директор агентства «Глория».

– Дядя Саша, не хотите заработать пару баксов честным трудом?

– Честным – не хочу.

– А нечестным?

– Не умею.

– А получестным?

– Это как? – заинтересовался Турецкий.

– Ну примерно так: труд честный, а оплачивается как нечестный.

– Соблазнительно. В чем дело?

– Завтра в час дня я встречаюсь с Дорофеевым. Это генеральный директор Народного банка. Слышали о таком?

– Кто же о нем не слышал. «Хороший банк – это устойчивый банк». Он?

– Не совсем. Но того же калибра. А может, и покрупней. Я хотел бы, чтобы вы присутствовали при нашем разговоре. Дядя Слава тоже обещал подойти, если сумеет вырваться.

– Зачем мы тебе?

– Ну как. Подстрахуете. У меня первая встреча с таким клиентом. Будете оказывать мне моральную поддержку. А если будет нужно – вмешаетесь.

– И сколько я за это получу?

– Это будет зависеть от результатов переговоров.

– Уболтал. Буду. Народный банк – это где-то на Бульварном кольце?

– Да. Но встреча – в нашем офисе на Неглинке.

– Вот как? – удивился Турецкий. – Ты назначил ему встречу у себя?

– Ну да. Не царское это, как говорится, дело – ошиваться нам в приемных банкиров. И в конце концов, позвонил мне он, а не я ему.

– Ну ты наглец, Денис. Мы со Славкой не из скромняг, но ты нам уже пару очков форы дашь.

– Совсем не наглец, – запротестовал Денис. – В душе я очень застенчивый человек. Но, сами понимаете, положение обязывает.

– И он согласился к тебе приехать?

– Не сразу, но согласился.

– Значит, ты ему действительно очень нужен, – заключил Турецкий. – До завтра.

– Денис просит проконсультировать его по какому-то делу, – объяснил Турецкий Ирине, повесив трубку.

Она только и сказала:

– Началось…

Частное детективное агентство «Глория» занимало несколько комнат в цоколе шестиэтажного, дореволюционной постройки доходного дома на Неглинке, неподалеку от Сандуновских бань. На табличке у стеклянных дверей значилось только название агентства и номер лицензии. И без всяких там пояснений – «конфиденциальные услуги, охрана, розыск пропавших». И прочего, чем занимаются наши доморощенные «секьюрити».

Ехать к Грязнову Турецкий хотел сначала на своем «жигуленке», но потом раздумал: центр, пробки, да еще заглохнет эта зараза в каком-нибудь самом неподходящем месте. И угадал: вместо сорока минут на машине он доехал на метро за четверть часа и подошел к «Глории» свежим, не измочаленным в уличных заторах, ощущая полузабытое удовольствие от того, что так хорошо сидит на нем белый полотняный костюм, что так удобны саламандровские туфли (единственная покупка, которую он сделал во время злосчастного симпозиума в Гармише) и что вообще все хорошо. А что нехорошо, так на это наплевать, бывало и хуже и еще не раз, наверное, будет.