Николай Чергинец - Выстрел в прошлое

Стало понятно, что угон машины они отягощали похищением заложников.

Машина быстро тронулась с места и понеслась вниз по улице. Не зная толком города и ничего не видя, кроме грязного пола, Марат и Боб могли только догадываться по поворотам машины, что их везут в юго-восточную часть города по правой стороне Куры.

– Умеет Тбилиси гостей встретить, – сдавленно проговорил Боб, чтобы хоть как-то проявить свое присутствие.

В ответ он получил обещанный удар рукояткой пистолета по затылку, а потому больше реплик не подавал.

Через двадцать минут машина притормозила, сделала несколько коротких поворотов, затем в салоне стало меньше света – они въехали в закрытое помещение.

Мотор заглох, хлопнули дверцы. Несколько долгих минут они сидели в той же позе одни, хотя снаружи слышались шаги и говор на грузинском языке, двигали какие-то предметы. Внезапно опять стало светлее.

– Выходите, согнувшись! – Последовала резкая команда. – Смотреть только в пол. Вперед.

Марат и Боб прошли в ту сторону, где горел яркий свет. Было понятно, что они находятся в большом закрытом гараже. Его задняя стена была ярко освещена двумя «театральными юпитерами» на штативах. Туда – к расстрельной, судя по выбоинам, стенке – их и поставили. Яркие полукиловаттные лампы били в лицо, так что похитивших их людей, которые стояли позади света, совершенно не было видно. Вдобавок спустили с поводка огромную кавказскую овчарку килограммов на семьдесят, приказав ей что-то по-грузински – наверное, «Сторожить!». По крайней мере она это поняла так, что должна сидеть перед пленниками, бдительно следя за каждым их движением и сопровождая грозным рыком каждый вздох.

– Руки за голову. Опустишь – собака откусит их.

Собака подтвердила захлебывающимся от ненависти рычанием каждое слово хозяина.

– А еще она – детектор лжи? – поинтересовался Боб.

Прозвучало два выстрела. Пули точно легли между головами Боба и Марата, больно ударили по ушам разлетевшиеся крошки штукатурки. Помещение наполнилось едким запахом пороха. Пес припал на передние лапы и зашелся лаем, стремясь броситься вперед и вцепиться в чужих, но команды «Взять!» еще не было.

– Я сам детектор, – ответил злой голос. – За каждую брэхню буду отстрэливать кусок уха. – Он говорил по-русски довольно чисто, лишь немного напирая на «э» вместо мягкого «е».

– Спрашивайте.

– Кто послал?

– Таких, как ты, я сам посылаю, – заявил Боб и поморщился, когда крошки цемента снова полетели в голову после выстрела. – Кончайте гнилой базар, я хочу говорить со старшим.

– До старшэго надо еще дорасти… и дожить. Говоры со мной, только быстро!

Однако прежде чем начинать что-либо говорить, надо было сориентироваться хоть по каким-нибудь косвенным признакам и интонациям, с кем они имеют дело – спецслужбы, боевики, уголовники. «Втемную» ничего не угадаешь в каше грузинских интересов и группировок с их непредсказуемыми сменами друзей и врагов.

– Зацепишь ухо, я твое отрежу, – пообещал Марат, – когда поговорю с хозяином.

Грузин поддался на провокацию и взбесился:

– Ты, гад майданный, хохла мат! Какой тэбе хозяин? Здэсь сдохнэшь!

Картина немного прояснилась, и Марат сказал Бобу:

– Видишь, говорил я писакам: не болтайте про «оранжевых», поссорите нас со всеми приличными людьми. Я воевал с УНСО и Ющенко мне не друг, скажи это старшему, парень.

– Ты от матэри откажэшься, когда страшно. Если не УНСО, то Крэмль тэбя послал. – Он обратился к своим: – Бадри, связывай их по одному, будем лампой коптить, как свинью…

Поскольку сказано это было по-русски, не по-грузински, Марат сделал вывод, что все время идет психологическое давление – без членовредительства. Значит, приказа серьезно портить отношения с приезжими пока нет.

– Про Кремль – это ближе, – продолжил Марат, не обращая внимания на их последнюю фразу. – Но Кремль большой. Льва Толстого надо читать, – наставительно добавил он.

– Что? Что?! – удивился грузин.

– «Войну и мир», – уточнил Марат, вследствие чего Боб быстро нырнул кувырком вперед под лампы, уходя от выстрела.

«Лев Толстой» – кодовая фраза, которая означала «Приготовиться!». Название произведения означало немедленное действие. «Смерть Ивана Ильича» – «Сейчас будут стрелять, так что используем последний шанс. Прощай, брат». «Анна Каренина» – «Шанс есть у тебя – бросайся под паровоз!» А «Война и мир» – «Я пошел вперед, вижу шанс. Уйди с линии выстрела!» Выполнять команду надо было мгновенно, не раздумывая.